Доставка сновидений. Курьер в комплект не входит!

Бегоулова Татьяна

– Господин Тодд предупредил меня о вашей порывистости. У вас же нет доказательств того, что госпожа Моньсьёни угрожала вам? Ваше слово против слова супруги министра…Давайте сначала сосредоточимся на том, чтобы с вас сняли все обвинения.

В камеру я вернулась с уверенностью в том, что эту ночь я проведу дома. Чилика смотрела на меня с завистью. И я хоть и не собиралась читать нотации взрослой девице, но всё-таки не смогла промолчать:

– Чилика, может, стоит признаться, куда ты дела ожерелье и попросить прощения у хозяйки? Вдруг это облегчит твою участь? Оно, наверняка, стоит очень дорого, а вдруг оно вообще

фамильное? Твоя хозяйка до пропажи как к тебе относилась?

Чилика нехотя ответила:

– Нормально относилась. Но её драгоценности по всему дому лежат, как попало! Любой мог взять, а она на меня подумала! Разве это справедливо?

– То есть ты ожерелье не брала?- я уверена была, что это Чилика стащила ожерелье своей хозяйки. Но девица, хоть и не смотрела мне в глаза, но факт воровства отрицала.

Еще до того, как стемнело, стараниями Диала Норда я покинула камеру. Чилика на прощание попросила принести ей еще тех вкусных бутербродов, которые мне передали родные. Я пообещала навестить её.

Из здания сыскного комитета я выходила с ощущением полёта. Уже придумала слова благодарности, которые скажу Кристиану. Ведь он, наверняка, ожидает меня там, за высоким забором комитета! Но выйдя за ворота, я увидела лишь пустой экипаж, ожидающий меня. Диал Норд, который сопровождал меня, помог усесться.

– Я отвезу вас домой, Фрида. Но завтра утром будьте готовы предстать перед членами комиссии комитета по контролю и развитию пси-способностей.

Какое же это счастье: засыпать и просыпаться в своей постели! Ощущать домашнюю уютную атмосферу! Слышать родные голоса… Я очень боялась повторить судьбу Грэга Зейми, от которого отвернулась вся семья. Даже представить страшилась, что скажут мне родители, когда я переступлю порог родного дома. Да и смогу ли я считать этот дом родным. Но отец прижал меня к груди, едва я очутилась в родных стенах. И матушка гладила меня по голове, будто я совсем маленькая девочка. Сестрёнки повисли на мне, едва не свалив с ног. Как же мне всех их не хватало!

Но я знала, что расслабляться еще рано. Обвинения целиком не сняты, и надо явиться в комитет и предстать пред грозными очами комиссии.

Диал Норд был профессионалом, и не упускал не единой мелочи. Прежде чем отвезти меня в комитет, он настоял на визите к доктору Лейзву. Доктор осмотрел меня, выдал заключение, в котором были перечислены все синяки и царапины, полученные мною из-за нападения Маргариты и последующих за этим событий.

В отличие от работников сыска, служащие комитета по контролю и развитию пси-способностей полагались не только на свои дедуктивные способности. Среди членов комиссии находились и два сильных менталиста, которые должны были определить степень моей искренности на допросе. Я даже обрадовалась этому факту: ведь теперь-то уж я смогу доказать, что не собиралась нападать на госпожу Монсьёни и из меня сектант, как из горного тролля цветочная фея!

Суровая комиссия состояла из шести человек. Двое из них менталисты. Седовласая дама с непроницаемым лицом и молодой мужчина с равнодушно-усталым взглядом. Когда мне начали задавать вопросы, я ощутила ментальное воздействие. И как не велико было желание закрыться от него, я понимала – этого делать ни в коем случае нельзя. Комиссия должна видеть мою искренность. Листая мое дело, которое им передали из сыскного комитета, они бросали

на меня задумчивые взгляды. Хорошо, что я понимала смысл этих взглядов – еще адвокат мне объяснил, что дело состряпано кое-как, много нестыковок и поспешных, ничем не подтверждённых выводов. И все-таки, вопрос, которого я опасалась, прозвучал:

– Вы испытываете неприязнь к госпоже Монсьёни из-за инцидента на экзамене?

Ну и как ответить, чтобы маститые менталисты не почувствовали ложь? Как мне не испытывать неприязнь к супруге министра, если из-за неё в моей жизни происходит не пойми что!

– Инцидент на экзамене огорчил меня. Не думаю, что могу объективно оценить справедливость решения экзаменационной комиссии. Но неприязни, которая побудила бы меня на причинение вреда госпоже Монсьёни, я не испытываю.

Заметила, как переглянулись седовласая дама и молодой мужчина. Улыбнулись чему-то, понятное только им, и снова на их лицах появилось непроницаемое выражение.

Допрос вымотал меня. Но зато результат, который чуть погодя озвучил мне мой адвокат, был более чем обнадеживающий. С меня полностью сняли обвинения в нападении на госпожу Монсьёни, мою причастность к сектантам тоже опровергли. Более того, меня саму признали пострадавшей от действий Маргариты Лаур.

И все же одна неприятная пилюля ожидала меня дома. Едва я объявила родным, что с меня сняли все обвинения, отец протянул мне записку, которую принес курьер. Мне нужно было явиться в агентство за расчетом и за документами. Меня уволили.

Глава 28 Уничтожение улик

Тянуть время я не стала. Да и к чему? Неприятно, конечно, но не смертельно. Возможно, это даже и к лучшему. Почему к лучшему я еще не придумала, но буду верить, что это именно так.

Отправилась в агентство, намереваясь, если получится, попрощаться с коллегами из своего отдела. Несмотря ни на что, коллектив у нас в отделе подобрался неплохой, если не считать Маргариту. А ведь с виду ничего такого про неё не подумаешь. Такая вся нежная, хрупкая на вид.

Первым делом я зашла в отдел кадров, получила инструкцию дальнейших действий. Затем прошла в отдел доставки, где к счастью, застала и Мартина и Стеллу. Мартин намеревался получить свои заказы на кошмарные сновидения. Стелла наставляла новенькую. Ох, теперь курьерам несладко придётся. Меня уволили, Маргарите должны были предъявить обвинение в нападении. В общем, сочувствую.

Прежде чем идти за расчётом, прошептала Мартину:

– Мне очень нужно поговорить с Димитрасом. Я узнала, как ритуальный горшок попал в ресторан. Передай деду мою просьбу о встрече?

Мартин расплылся в улыбке:

– Уверен, он будет рад повидать тебя. История с твоим арестом возмутила его, он намеревался воспользоваться своими связями, чтобы тебя освободили.

Расцеловавшись и распрощавшись со своими, теперь уже бывшими, коллегами, я поднялась на второй этаж, где располагался кабинет казначея. Сумма мне причиталась небольшая, но и этому была рада. Могли ведь и оштрафовать за что-нибудь под шумок. А выходя от казначея, я чуть не нарвалась на госпожу Монсьёни. Эта дамочка бодро пересекала коридор, направляясь в кабинет исполнительного директора агентства. Ей было явно не до меня, судя по алым пятнам на лице, Анриса была чем-то очень сильно взволнована. Нет, такое я пропустить просто не могу!