Достигая Прозрения
Шрифт:
– Я не хочу! Это унизительно…
– Насколько я понял, унизительно – развести в своем доме этих тварей. Поэтому ты должен быть нам благодарен за желание избавить твое жилище от них. Иди! – Рафхат чуть выпустил шипы, выказывая серьезность своих намерений.
Эри обреченно направился к двери, проклиная этих чудовищ, Нэйба, гарфманов и свой язык. Он лишь надеялся, что, впав в охотничий азарт, инопланетяне не сожрут и его…
В ангаре Люму сразу стало холодно. Тусклое красноватое освещение наводило тоску. Совсем не похоже на родные болота.
– Обычно они прячутся там, под флаерами, – Эри указал в ближайший угол, где сломанные машины громоздились почти до потолка. – Наверное, там гнездо. Давно надо было принять решительные меры, но… – он замялся. – Сначала казалось, что не велика проблема. Пусть, думаю, живут… а потом стало поздно. Я давно и близко к этому углу не подходил. А ведь там флаеров хороших много, их отремонтировать бы да продать…
– Заткнись и иди вперед! – оборвал его Рафхат. – Помни – ты приманка. Выманишь и в сторону, – ему надоело топтаться сзади, и он шагнул вперед, едва не толкнув при этом Эри.
Эри не очень уверенно двинулся в сторону предполагаемого гнезда. Люм понимал, почему человек старается держаться подальше от одиноко стоящих машин. Выскочит из-под нее гарфман – куда деваться?
Сам Люм старался держаться на расстоянии двух прыжков от Эри. Правда, для этого все время приходилось себя сдерживать. Рафхат шагал сзади, как ни крути, а пришлось признать, что ронги, в чьем теле он находился, пахнут здесь сильнее всех.
До заветной кучи осталось несколько шагов. Люм уже тянул воздух, пытаясь среди техногенных запахов краски и запчастей уловить аромат живой добычи. Сладкой, хрустящей, трепещущей…
Эри остановился и оглянулся. Люм дружески щелкнул жвалами, он видел, как люди подмигивают друг другу, и ему показалось, что щелчок жвалами должен означать примерно то же.
Отчего-то, человек отшатнулся, побледнел, неуверенно оглянулся и резво шагнул дальше к горе покореженных ржавых флаеров.
Люм замер. Он прислушивался. Он давно заметил, что в теле талрака слух его обострился, так же, как и нюх. Наверное, это потому, что талраки живут под землей…
Донеслось чуть слышное царапанье. Кто-то осторожно выползал наружу. Эри по-прежнему напряженно вертел головой в разные стороны – он явно ничего не слышал, хотя стоял намного ближе к источнику звука.
Люм весь превратился в слух. Он буквально видел, как под груды машин ползет репинут. Конечно, он знал, что это не репинут, но гарфман представлялся ему в обличии репинута.
"Ну же… ну…" Люм подобрался. Он отсчитывал последние мгновения до броска.
Внезапно раздался хриплый визг. В тот же миг Люм прыгнул.
– А-а-а! – Эри истерически замахал руками.
Его атаковали сразу два гарфмана. Люм уже стоял рядом. Он замешкался. Гарфманы ничем не напоминали репинутов.
– Да убери же их! – визжал Эри.
Один гарфман вгрызался ему в ногу, второй карабкался по туловищу. Не медля, Люм схватил жвалами того, что на спине. Он уже чувствовал во рту
А вой! Какой стоял вой! Хриплый, но пронзительно тонкий с переливами и скрежетом. Душа Люма ликовала.
Но во рту оказалось пусто. Он просто разрезал гарфмана надвое и половинки валялись на полу по разные стороны от Эри. Второй гарфман удрал обратно под флаеры.
Эри прыгал на месте, в истерике пытаясь сбросить с себя несуществующих паразитов:
– Никогда! Больше никогда! Хоть сами меня сожрите! Чертовы твари!
Люм растерянно уставился на останки первого. Гарфман полз. За ним тянулся мутный полупрозрачный шлейф розовой слизи. От него осталась голова, пол туловища и всего две лапы, но он продолжал упорствовать. Сиреневый язычок то и дело вываливался меж острых зубов, и молотил по полу, словно тварь пыталась помочь себе, оттолкнуться и ползти быстрее, но лишь впустую шлепала по сторонам, брызгая пузыристой слюной.
Несколько клочков пены прикрывали сочащийся срез, а внутри все пульсировала и подрагивала студенистая розовая масса, продолжая выплескивать новые потоки слизи.
Люму казалось, что розовые сопли – это все, из чего состоят гарфманы. Казалось, что он будет ползти до тех пор, пока все не вытечет, и полгарфмана не превратятся в пустую оболочку.
"Будет жаль! Доброй еде нельзя пропадать!" – Люм схватил половинку и целиком сунул в рот. Жевать талракскими хитиновыми наростами было неудобно, но сладость, заполнявшая рот, обнадеживала.
"Репинут! Истинный репинут!" – обрадовался Люм, но как вскоре выяснилось, обрадовался зря. Гарфман оказался не просто сладким, он был приторным. Слишком приторным! Эти слащавые розовые сопли растворялись на языке, растеклись по всему рту, забираясь в каждый уголок. Казалось, эта сладость пробирается в душу, еще немного, и Люм сам растечется по полу приторными розовым сиропом…
Он принялся отплевываться, но было уже поздно. Его верхний желудок конвульсивно сжался…
– Х-х-х-а-р-р-р! – тонкая, но удивительно мощная струя из полупереваренных деликатесов и недоеденного гарфмана вырвалась между жвал и устремилась в сторону Эри.
"Чертов талракский желудок! – думал Люм, мусоля во рту клейкую массу. – Такой гарфман пропал! Почти репинут. Подумаешь, сладкий немного… в детстве я любил сладкое".
Эри молчал. Он наклонил голову, и с его волос стекали тягучие капли зловонной мерзости. Он поднимал руки, чтоб стряхнуть это, но с отвращением отдергивал их.
– Друг! Подожди! Не стряхивай на пол! – завопил Люм. – Сейчас я тебя оближу. Черт! Только эти проклятые жвала мешают.
Люм, пощелкивая жвалами, подошел к потерявшему дар речи Эри.
– Уйди! Отойди от меня! – завопил тот, выставив вперед руки.
Длинные волосы прилипли к лицу, и Эри ничего не видел. Он повернулся и, судорожно ощупывая руками стену, зашагал прочь.
– Рафхат! Ты можешь его облизать моим языком. Обидно же, весь обед пропал!.. Эри, постой!
– Отста-а-а-ньте-е-е!