Достопочтенный Школяр
Шрифт:
Собственно говоря, его убили дважды, решил Джерри. Первый раз – чтобы заставить его говорить, второй раз – чтобы заставить замолчать. Следы того, что с ним сделали, были разбросаны по всему телу, как проплешины от огня на ковре – пожар сначала прожигает в нем дыры, потом внезапно отступает. Другая отметина обвивалась вокруг шеи – след еще одной, быстрой смерти. Они сделали это напоследок, когда он был больше не нужен.
Люк окликнул патологоанатома.
– Ну-ка, переверните его. Не будете ли вы добры перевернуть его, сэр?
Старший инспектор
– Что произошло? – спросил Джерри, обращаясь прямо к нему. – Кто это?
– Его зовут Фрост, – ответил Рокер, скосив глаза. – Чиновник высокого ранга, работал в Южноазиатско-Китайском банке. Отдел доверительных счетов.
– Кто его убил? – спросил Джерри.
– Да, кто убил? Вот в чем все дело, – добавил Люк, строча в блокноте.
– Мыши, – ответил Рокер.
– В Гонконге нет ни Триад, ни коммунистов, ни гоминьдана. Так, Рокер?
– Даже шлюх нет, – прорычал Рокер. Величественный джентльмен избавил Рокера от необходимости отвечать дальше.
– Типичный случай злостного группового хулиганства, – заявил он через плечо полицейского. – Гнусное, жестокое хулиганство, доказывающее, что общественная бдительность необходима во все времена. Он был честным служащим банка.
– Это не хулиганство, – произнес Люк, снова посмотрев на Фроста. – Тут поработала дружная команда.
– Несомненно, он водил компанию с чертовски странными друзьями, – сказал Рокер, не сводя глаз с Джерри.
– Что это значит? – спросил Джерри.
– Так все-таки, в чем дело? – спросил Люк.
– До полуночи он был в городе. Праздновал что-то спарой приятелей-китайцев. Шлялись из борделя в бордель. Потом мы потеряли его из виду. Нашли только сейчас.
– Банк предлагает награду в пятьдесят тысяч долларов, – промолвил величественный мужчина.
– Гонконгских или американских? – уточнил Люк, не переставая писать.
– Гонконгских, – чрезвычайно ядовито произнес величественный джентльмен.
– Помягче, ребята, – предостерег Рокер. – В больнице «Стэнли» лежит больная жена этого бедняги, остались дети…
– И нельзя забывать о репутации банка, – добавил джентльмен.
– Это будет нашей главной заботой, – уверил его Люк. Через полчаса они ушли, так и не дождавшись основной
стаи репортеров.
– Спасибо, – сказал Люк старшему инспектору.
– Не за что, – ответил Роккер.
Когда он устает, его глаз под опущенным веком слезится, заметил Джерри. «Ну и потрясли мы дерево, – думал Джерри на обратном пути. – Да уж, потрясли на славу».
Все были на местах: Смайли – за столом, Конни – в кресле на колесиках, ди Салис взирал на мир сквозь кольца дыма, медленно поднимавшиеся из его трубки. Гиллем стоял возле Смайли. У него в ушах до сих пор скрежетал голос Мартелло. Смайли, слегка вращая большим пальцем, протирал очки кончиком галстука.
Иезуит ди Салис заговорил первым. Наверно, ему сильнее, чем другим, хотелось от этого откреститься.
– Абсолютно нелогично связывать этот инцидент с нами. Фрост вел распутный образ жизни. Содержал
– Ну и чушь! – пробормотала Конни. Она не шевелилась, пес мирно дремал у нее на коленях. Пытаясь согреть искривленные пальцы, она положила руки на его коричневую спину.
На заднем плане мрачный Фон разливал чай.
Смайли заговорил, обращаясь к бумажке со срочным сообщением. С той минуты, когда он опустил глаза для того, чтобы прочитать его, никто не видел его лица.
– Конни, давай посчитаем, – сказал он.
– Давай, дорогуша.
– Кто вне этих четырех стен знал, что мы получали сведения от Фроста?
– Кро. Уэстерби. Полицейский – приятель Кро. И Кузены могли догадаться, если у них есть хоть капля ума.
– Ни Лейкон, ни Уайтхолл не знали.
– И Карла не знал, дорогуша, – язвительно заключила Конни, глядя на мрачный портрет.
– Да. Карла не знал. В этом я уверен. – Его разум отчаянно пытался взять верх над чувствами, и отголоски этой внутренней борьбы ясно слышались в его голосе. – Для Карлы такая реакция была бы чересчур преувеличенной. Если банковский счет исчерпан, все, что от него требовалось, это открыть новый где-нибудь еще. То, что произошло, ему не нужно. – Он осторожно, кончиком пальца сдвинул экстренное сообщение на пару сантиметров в сторону. – Пока все идет, как было задумано. Просто отклик был… – Он начал снова: – Их отклик оказался значительнее, чем мы предполагали. Что касается работы, ничто не пропало даром. Мы продвинули дело вперед.
– Мы его угробили, дорогуша, – твердо заявила Конни. Ди Салис просто взорвался.
– Я настаиваю, чтобы вы прекратили выражаться, словно мы все здесь соучастники преступления. Тут нет никакой доказанной взаимосвязи, и я считаю ваши предположения о том, что она существует, оскорбительными.
Ответ Смайли прозвучал отчужденно:
– А я счел бы оскорбительными любые другие предположения. Это дело было начато по моему приказу. Я не желаю закрывать глаза на последствия только из-за того, что они малоутешительны. Можете возложить ответственность на мои плечи. Но не вздумайте обманывать самих себя.
– Бедняга слишком мало знал, правда? – пробормотала Конни, словно размышляя вслух.
Поначалу никто не обратил внимания на ее слова. Первым встрепенулся Гиллем: а что, собственно, она имела в виду?
– Фросту некого было выдать, дорогуша, – пояснила она. – Это худшее, что может случиться с человеком. О чем он мог им рассказать? О чересчур ретивом журналисте по имени Уэстерби. Это они и сами знают, милые мои. Поэтому они захотели пойти дальше. И еще дальше. – Она повернулась к Смайли. Он единственный из всех знал ее много лет. – Помнишь, Джордж, что мы взяли за правило, когда в наше дело входили новички? Мы всегда давали им что-нибудь, в чем они могли признаться, помилуй. Господи, их души.