Достопочтенный Школяр

Ле Карре Джон

Мы ваши друзья! Мы не дадим вам пропасть! Не будем плевать вслед на улице! Давайте вернемся к делу". Вы и сами бы так поступили, разве нет?

– А деньги? – спросил Смайли. – Полмиллиона?

– Кнут и пряник! Грандиозное вознаграждение с намеком на шантаж. Нельсона поймали сразу на два крючка.

Несмотря на бурный взрыв Конни, последнее слово осталось за ди Салисом:

– Он китаец. Он прагматичен. Он брат Дрейка. Он не может уехать из Китая…

– Пока не может, – тихо добавил Смайли, еще раз заглядывая в папку.

–…и хорошо знает настоящую цену своих услуг русской разведке. «Политику нельзя съесть, с

ней нельзя переспать», – любит говорить Дрейк. Тогда по крайней мере на ней нужно делать деньги…

– В ожидании дня, когда можно будет выбраться из Китая и потратить их. – Смайли закрыл папку и поднял листок с заметками. Гиллем на цыпочках вышел из комнаты. – Дрейк однажды уже пытался вытянуть его и потерпел неудачу, так что Нельсон будет принимать деньги от русских до… до каких пор? Возможно, пока Дрейку не повезет.

Настойчивый, где-то на грани восприятия, треск телефона наконец затих.

– Нельсон – «крот» Карлы, – подытожил Смайли, обращаясь, скорее всего, к себе самому. – Он сидит на бесценном кувшине с информацией о Китае. Уже поэтому он нам интересен. Он действует по приказам Карлы. Они сами по себе имеют для нас громадное значение. По ним можно точно определить, что именно русские знают о своих китайских врагах и даже что они против них замышляют. Информация посыплется на нас, как из рога изобилия, стоит только как следует вдуматься в его сведения. Я прав, Питер?

Трагическая новость всегда приходит неожиданно. Только что новая идея казалась незыблемой; в следующий миг она уже уничтожена, и для тех, кто пострадал в катастрофе, мир меняется безвозвратно. Однако Гиллем успел подстелить соломки; ею стали слова, написанные на почтовой бумаге со штампом Цирка. Питер составил экстренное сообщение для Смайли. надеясь, что вид письма заранее подготовит начальника к неприятным новостям. Он тихо подошел к столу с письмом в руке, положил конверт на стекло и стал ждать.

– К с т а т и, о Ч а р л и М а р ш а л л е, другом летчике, – поинтересовался у собравшихся Смайли, до сих пор ни о чем не догадываясь. – Напали ли Кузены на его след, Молли?

– Его история во многом похожа на историю Рикардо, – ответила девушка и недоуменно взглянула на Гиллема, стоявшего сбоку. Питер почему-то побледнел и стал казаться старым и больным. – Как и Рикардо, он во время войны в Лаосе совершал полеты для Кузенов. Они одновременно учились в секретной авиационной школе Лэнгли в Оклахоме. Когда война закончилась, американцы выбросили его на свалку, и больше о нем ничего не известно. В Управлении по борьбе с наркотиками утверждают, что он возил опиум, но они говорят это обо всех летчиках, работавших на Кузенов.

– Полагаю, вам нужно прочитать вот это, – твердо сказал Гиллем, указывая на послание.

– Следующим шагом Уэстерби должен стать Маршалл. Нельзя ослаблять давление, – продолжал Смайли.

Он взял наконец листок со стола и протянул его к свету. Затем прочитал его, приподняв брови и полузакрыв глаза. Прочитал, как всегда, дважды. Выражение лица не изменилось. Те, кто сидел рядом, говорили, что оно просто застыло.

– Благодарю, Питер, – тихо произнес Смайли и положил бумагу на стол. – И благодарю всех присутствующих. Конни и Док, вы можете остаться. Остальным этой ночью желаю хорошо выспаться.

У тех, кто был помоложе, это пожелание вызвало здоровый смех: было уже далеко за полночь.

Рядом

с Джерри, притулившись к вытянутой ноге, спала девушка с верхнего этажа, худенькая смуглая куколка; оранжевый свет, льющийся с промоченного дождем гонконгского неба, не оставлял на ней ни единого пятнышка. Она похрапывала, запрокинув голову, а Джерри смотрел в окно и думал о Лиззи Уэрдингтон. Он вспоминал отметины от когтей у нее на подбородке и в который раз спрашивал себя, кто же их оставил. Он думал о Тиу, представлял его в роли ее тюремщика и повторял прозвище лошадиный писака", пока не разозлил себя окончательно. Он спрашивал себя, долго ли еще придется ждать и появился ли наконец у него хоть малейший шанс наладить с ней отношения. Это было все, о чем он просил: всего один шанс. Девушка пошевелилась и затихла. Из-за соседней двери доносилось привычное клацанье: участники партии в маджонг перед началом игры промывали косточки.

Поначалу девушка не то чтобы неподобающе быстро ответила на ухаживания Джерри – он уже несколько дней заваливал ее почтовый ящик потоком страстных записок, – просто ей нужно было оплатить счета за газ. Официально она принадлежала некоему бизнесмену, но в последнее время его посещения становились все реже и реже и наконец прекратились совсем. Это привело к тому, что она уже не могла позволить себе ни визит к прорицателю, ни партию в маджонг, не говоря уже о модной одежде, к которой она привыкла в далекие дни, когда снималась в фильмах о кун-фу. Поэтому она и уступила, но подоплека тут была чисто финансовой. Больше всего она боялась, что кто-нибудь узнает, что она ублажает гнусного «куайло», и поэтому, чтобы спуститься на один этаж, девушка надевала полное уличное облачение: коричневый плащ с заграничными латунными пряжками на погонах, желтые пластиковые боты и пластиковый зонтик, разрисованный красными розами. Все это сейчас валялось на паркетном полу, как доспехи на поле битвы, а она спала, охваченная благородной усталостью, как воин, исчерпавший силы в сражении. Поэтому, когда зазвонил телефон, она откликнулась лишь сонным ругательством на кантонском диалекте.

Джерри поднял трубку, лелея безумную надежду, что, может быть, это Лиззи, но ошибся.

– Скорей вали сюда. – Это был Люк. – И Стаббси будет тебе благодарен по гроб жизни. Живей. Сделаешь карьеру – скажи мне спасибо.

– Куда это – сюда? – спросил Джерри.

– Вниз, бестолочь.

Он перекатил девушку со своей ноги на пол, но она так и не проснулась.

Дождь застал всех врасплох. Дороги блестели, вокруг луны сверкало яркое кольцо. Люк вел машину так, словно ехал на джипе: на высоких передачах, резко переключая их на поворотах. В машине витали пары виски.

– Так что ты раздобыл, скажи, Христа ради? – потребовал Джерри. – Что происходит?

– Черт знает что. А пока заткнись.

– Не хочу я черт знает чего. Мне и так хорошо.

– Этого захочешь. Говорю тебе, захочешь.

Они ехали к туннелю через гавань. Сбоку неожиданно возникла стайка велосипедистов с погашенными фарами, и Люку, чтобы не столкнуться с ними, пришлось выехать на среднюю полосу.

– Ищем какую-то огромную стройку, – сказал Люк.

Их обогнала сверкающая огнями патрульная машина. Люк решил, что их собираются остановить, и опустил стекло.