Достойный высший суд
Шрифт:
Мне трудно перестать его разглядывать, отмечая, как изменились знакомые черты. В его внимательном взгляде облегчение. То ли потому, что я жива, то ли потому, что помню его. Возможно, и то, и другое. Рушан моргает несколько раз и сводит брови, будто пытается что-то припомнить либо удержать в себе. Решаю, стоит ли прервать эту игру и обнять его первой, как он произносит:
– Ты подросла. – Его голос стал ниже, но у него тёплый тембр.
Эта неловкая фраза повисает между нами, и я не могу сдержать улыбку.
– Ты вроде как тоже, – отвечаю ему в тон, и Рушан хмыкает.
Все наши нормальные разговоры
– Плед, – вновь осеняет меня.
– Плед?
– Это был ты. Ты помог мне избежать наказания.
Медленно в его глазах отражается понимание, он коротко кивает.
– Мне стоило сразу догадаться, – тихо бормочет Назари себе под нос, вновь внимательно окидывая меня взглядом. – Ты никак не могла быть теялийкой. Твой традиционный поклон был ужасен. Спина должна оставаться прямой, а ты горбилась.
Я слегка наклоняю голову и вопросительно приподнимаю бровь, прикидывая, стоит ли оскорбиться, но на моём лице появляется предательская улыбка. Я слишком рада его видеть.
– Как… как много ты помнишь?
Он сбивается, и только несвойственная Рушану робость позволяет мне удержать прежнее выражение лица.
– Меньше, чем хотелось бы, – признаюсь я. – Но знаю, что будь мы детьми, то к этому моменту мы бы уже разругались.
– Справедливо, – беззастенчиво соглашается он, и тревога уходит.
Рушан открывает рот, хочет что-то сказать, но колеблется. Он поворачивает голову в сторону угла, за которым скрылись Айла и Самия. А я неожиданно чувствую, что должна что-то вспомнить, какой-то момент из детства. Я уверена, что это что-то важное, но пока этот отрывок – лишь пустующее пространство, которое мне не удается заполнить необходимым воспоминанием.
– Нам стоит присоединиться к остальным, – прерывает мою мысль кахари. – Конечно, если ты не хочешь помучить Аниса. Он и так ждёт дольше всех, чтобы увидеть тебя.
Не дожидаясь ответа, он поворачивается ко мне и, сгибая руку в локте, предлагает ухватиться за неё. Этот простой жест застаёт меня врасплох. Я вновь оглядываю Рушана, осознавая, что он больше не тот подросток, с которым мы цапались при любом удобном случае. Вспоминаю, как часто он дразнил меня тем, что я не могла поднять меч из-за его тяжести. Рушан вопросительно приподнимает бровь, замечая, что я смотрю на его руку с сомнением и опаской, будто на ней сидит змея. Я не хочу, чтобы кахари считал меня слабой и опекал, но всё-таки обхватываю его предплечье и позволяю вести себя. Только сегодня.
– Они спокойны уже вторые сутки. Я удивился, когда вышел сегодня ночью на патруль. – Незнакомый мужской голос.
– И что? – Мы приближаемся, и я различаю голос Даяна.
– И ничего! Тишина.
– Это может быть связано с тем, что произошло в Цере?
– Возможно. Хотя нельзя судить по одной ночи.
– Верно. Сегодня я сам проверю.
За поворотом узкий проход, ведущий на просторный балкон. Окон вновь нет, лишь мраморные колонны и лёгкие занавески между ними. Моя семья расположилась в углу на нескольких диванах с мягкими подушками. Перед ними круглые металлические столики, заполненные чашами со свежими фруктами и тарелками со сладостями. Из носиков нескольких чайников
Анис.
Теперь я вспоминаю и его, удивляясь, как могла забыть эти кудрявые волосы, хотя сейчас кудри уже не такие тугие, как были в детстве. Тогда у парня вокруг головы была огромная курчавая копна тёмных волос, поэтому мы легко замечали его издалека.
Сейчас же причёска совершенно другая: сзади и по бокам волосы коротко подстрижены, лишь верх остаётся длинным. Анису очень идёт, теперь уже полурасслабленные завитки падают ему на лоб и глаза. Он, как и другие илосийцы, обладает оливковой кожей, выделяющимися скулами и угловатой челюстью. Без улыбки это лицо излишне серьёзного или даже опасного человека, особенно если взять в расчёт, что в телосложении он ничуть не уступает наследному принцу. На нём штаны и рубашка, подвязанная кушаком, но, в отличие от Рушана, в бежевых оттенках. Поверх всего чёрный уличный халат, украшенный золотой нитью.
Назари растягивает губы в широкой улыбке, от чего у него появляются глубокие ямочки на щеках, и он превращается в того же озорного друга, которым был в детстве. Карие глаза сверкают, когда он смешно вертит головой, переводя взгляд с меня на Айлу и обратно. А потом, не отрывая от меня глаз, словно я могу исчезнуть, если он моргнёт, Анис пытается перелезть через кресло, в котором сидел, но спотыкается и почти падает вместе с ним. Все смеются, а друг, не обращая внимания, подскакивает ко мне и без малейшего стеснения сжимает в объятиях. Я едва не задыхаюсь, утыкаясь носом ему в грудь. Он приятно пахнет сладким лимоном. Если остальные испытывали хоть немного смущения после длительного расставания, то Анис подобными тревогами не страдает. Он пальцами зарывается в мои волосы, губами касается макушки, а ослабляет хватку, только когда я начинаю несильно бить его по спине, чтобы он позволил мне сделать полноценный вдох.
– Я так и знал, что вы уже все встретились с Ойро, – обиженно бросает он остальным и разглядывает моё лицо, крепко держа его в своих ладонях. – Как всегда, я последний!
Чувствую мозоли на его руках – скорее всего, от меча и лука, – а на лице Аниса вижу множество веснушек, рассыпанных по щекам и носу. Почти до боли сминаю края его халата с широкими рукавами, сдерживаясь, чтобы не заплакать от переполняющего меня счастья, что все они вновь со мной.
– Всё в порядке, Ойро? У тебя такое лицо, – замечает перемену друг и хмурится. – Рушан успел тебя обидеть? Мне ему наподдать?
– Почему всегда я что-то не так сделал? – наигранно сокрушается кахари, шумно падая на один из диванов.
– Есфли ты продоф… я фама тебе… – пытаюсь выдавить я, пока Анис ощупывает моё лицо, словно оно может быть подделкой.
– Что такое, любовь моя? – удивляется Анис, вскидывая брови.
Я с трудом отцепляю руки друга от лица, чувствую, что оно уже покраснело от его пальцев.
– Говорю, если продолжишь мне так щёки мять, я тебе сама наподдам.
Карие глаза распахиваются шире, и вместе со всеми он заливается хохотом.