Достучаться до седьмого неба
Шрифт:
– Лучше, если мы тихо отделимся от группы, – сказал англичанин. – Может, не заметят? В темноте?
– Идеальным вариантом было бы тихо вырубить арабов. Не думаю, что нас будут провожать большой группой. Скорее всего, двое… И автоматы пригодятся.
– Вы умеете стрелять из автомата, русский?
– Конечно. Тем более это наши «калашниковы». А вы сможете вырубить хотя бы одного араба? Второго я беру на себя.
– Давайте возьмем в дело нашего знакомого немца, – со вздохом предложил англичанин. – Вы с ним вырубите по арабу, я тем временем уже начну продвижение к самолету.
Вася поманил пальцем знакомого немца. Три головы представителей разных стран склонились друг к другу и обсудили план действий. Немец сразу же согласился и заявил, что втроем у них есть шанс. Больше никого брать не следовало.
Глава 20
Клеопатра
Первую часть пути мы шли молча. Я несколько раз оглянулась. Тимура надо бы похоронить… Он – мусульманин, значит, хоронить нужно до захода солнца. У нас еще есть время. Главное – нас никто не преследовал.
– Вы далеко собрались? – спросила я у Дмитрия и продюсера.
– К дому. Пить хочется, – ответил финансист. – Ну и этого там подвешивать удобнее будет. И я знаю, где.
– Вы его душить собираетесь?
– Пытать, – как само собой разумеющееся ответил Дмитрий.
Продюсер молчал, я тоже не стала встревать с комментариями. Обнаженный «старец» с отличной фигурой шел молча. Больше он не сутулился, да и походка изменилась. Уже не требовалось играть роль.
– Эй, ты артист? – спросил продюсер, пнув Евлампия ногой.
– Два курса проучился в театральном, – ответил тот. – Потом отчислили, и я загремел в армию. У меня богатая биография.
– После армии тебя подхватил криминал? – спросила я.
Евлампий захохотал.
– Что смешного я сказала?
– Зачем меня было подхватывать, если я сам напрашивался? Как и любой нормальный человек, я искал денежную работу, на которой не требуется особо напрягаться.
– И кем работал после службы в армии? – обернулся Дмитрий, который шел первым.
– Аферистом.
– А сфера деятельности? – спросила я.
– Любая. Я работал по многим сценариям, которым не обучают нигде. Приходилось заниматься самообразованием!
– Вроде в вашей профессии в почете узкая специализация, – заметил Дмитрий. – Раньше это было искусство, и на нем до сих пор сидят старики, потом пошла недвижимость, ну а затем финансовые пирамиды. Я, как финансист, много могу интересного рассказать про аферы в банковском деле. Еще ваш брат подвизается в туризме, нетрадиционной медицине, колдовстве и благотворительности.
– У тебя что? – посмотрел продюсер на «старца».
– Скорее благотворительность, хотя я не стал бы так четко разделять специализации. Люди типа меня их часто меняют, в зависимости от того, что более востребовано. На данный момент я сказал бы, что в России это информатика.
– Какая благотворительность? – уточнила я.
– Сбор пожертвований на монастыри и храмы. Хотите расскажу, как я попал в эту сферу? Никто не верит! Вру – верят, а правду рассказываю – не верят! Кстати, помогите мне от присоски избавиться. С ней говорить неудобно.
– От чего? – воскликнул Дмитрий.
А
– У тебя на небе присоска? – уточнила я.
– Ага.
«Старец» открыл рот. Я заглянула в него, потом отлепила специальное приспособление, сидевшее за передними верхними зубами. И Дмитрий, и продюсер повертели его в руках, потом продюсер опустил штуковину в нагрудный карман рубашки, заметив, что она ему может в дальнейшем пригодиться. Мы с Дмитрием на это добро не претендовали.
– Ну, давай рассказывай, что собирался, – сказал Дмитрий «старцу».
Евлампий (а на самом деле Егор) был жестоко избит конкурентами по своему предыдущего виду аферистской деятельности. Нашел его священник одной маленькой церквушки, стоящей на выезде из Петербурга, принес к себе, оказал первую помощь. Евлампий-Егор у него отлежался и решил возвращаться в мир, где его, вероятно, уже потеряли подельники.
Одежда Евлампия-Егора, в которой его нашел священник, была полностью разорвана, но ему требовалось что-то, в чем добраться до дома. Звонить он никому не хотел – вначале требовалось разведать обстановку. Пришлось выбирать себе одеяние из пожертвований. В церковь иногда отдавали старье для нищих. В сравнении с этой одеждой вещи из магазинов секонд-хенд можно считать элитными моделями дорогих бутиков. Вероятно, в Европе (а в Петербург секонд-хенд в основном поступает из Скандинавии) сдают вещи несколько другого качества. Таких, как Евлампий-Егор увидел в церкви, там, вероятно, и на помойке не найти.
Но приходилось выбирать из того, что есть. Ватные штаны на несколько размеров больше пришлось подпоясать веревкой, так как ремни среди пожертвований отсутствовали. На линялую футболку он надел растянутый свитер в катышках, на ноги обул старческие ботинки с молнией посередине, вроде войлочные. Современный молодой мужчина не смог точно определить материал. На голову натянул нечто черное и вязаное, вероятно, подходившее (или, скорее, неподходившее) для представителей любого пола.
И Евлампий-Егор, и священник понимали, что в таком виде молодого человека вполне могут забрать в обезьянник у первой же станции метро. Поэтому священник выдал страдальцу металлическую банку для пожертвований с двумя просверленными дырочками. В них была продернута веревка. На банку скотчем крепилась фотография храма с текстом мелким шрифтом (банка была крупная, вроде в таких в нашу страну когда-то поставляли оливковое масло).
Возвращение в родной дом в таком виде подвигло Егора на превращение в старца Евлампия – только за одну эту поездку, не обращаясь ни к кому за пожертвованиями (он не хотел привлекать лишнее внимание к себе), молодой человек собрал достаточно денег, чтобы вернуться к священнику на такси и отдать «подарки».
Эти «подарки» он на самом деле вернул, а банку попросил оставить себе на память, не объясняя, как планирует использовать «память». Правда, с тех пор стал свою старую одежду не выносить на помойку, а отвозить к выходившему его священнику. Мало ли еще кому-то понадобится.