Достучаться до седьмого неба
Шрифт:
– Оно иллюминатором называется.
– Все равно же не поймешь, как бы ни называлось, – пожал плечами молодой человек. – Там же только облака видны. А землю видишь, лишь когда взлетаешь и садишься. А я в любом случае в самолете в окно, то есть иллюминатор, никогда не смотрю, потому что боюсь.
– Тебя прямо из России доставили сюда? Прямым рейсом?
– Нет. С пересадками.
– Я его сейчас убью, – тихо сказал продюсер.
– За что вы собрались меня убивать? – завизжал «старец». – Я отвечаю на
– Как ты сюда летел? – процедил продюсер, делая ударение на каждом слове.
– Я не понимаю вопрос, – пропищал Евлампий-Егор.
– Володя, ты сможешь его убить, только если я не убью его раньше, – сказал Дмитрий.
– Вылетал из Петербурга? – мягко спросила я.
– Нет, из Москвы. До Москвы ехал на поезде.
– Дальше, – процедил Дмитрий.
– Из Москвы ты куда летел? – спросила я.
– Куда-то в Африку. То есть нет! Вспомнил! Рейс был на Рио-де-Жанейро с несколькими посадками. Я еще удивлялся. Теперь же самолеты и по десять часов в воздухе могут находиться.
– И дольше могут, – сказал Дмитрий. – Но смотря какой самолет.
– Аэрофлотовский.
– Господи, дай мне сил устоять перед искушением! – воскликнул Володя-Виссарион, представлявшийся атеистом.
– Где вы делали посадку? – опять подала голос я.
Молодой человек явно напрягал память, потом сказал, что на курорте. Много наших граждан на этот курорт летают. Его часто рекламируют.
– В Египте, что ли? – подсказал продюсер.
– Нет. Но где-то рядом.
– В Тунисе? – спросила я.
– Точно! В Тунисе! Но мы не вышли из самолета. То есть окончательно не вышли. Нас примерно на час выгоняли сидеть в зале аэропорта. Но часть пассажиров больше в самолет не вернулась. А мы дальше полетели. И еще раз сели. Но мы до Рио-де-Жанейро не долетели. Мы вышли на второй остановке.
– И где была эта остановка? – процедил Дмитрий. Я подозревала, что у него уже руки чешутся начистить красивую морду «старцу». Правда, один глаз у красавчика был подбит продюсером.
– Я не помню название. Честно не помню! Не бейте! Я впервые такое название слышал!
– Садились в Африке?
– На острове. Как я понял, у побережья Африки. Народ там черный. Все служащие аэропорта – черные.
– То есть не Канары, – задумчиво произнес продюсер.
– Мы южнее, – уверенно заявил Дмитрий, потом его осенила мысль: – Острова Зеленого Мыса?
– Точно! Правильно! – искренне обрадовался Евлампий-Егор. – На одном из них. Но я опять не помню название…
– Ладно, это уже неважно.
– Это Атлантический океан? – продюсер протянул руку в сторону пляжа.
– Я не знаю. Не бейте! Я на самом деле не знаю! Может, это море какое-то!
– Егор, что ты делал на островах Зеленого Мыса? – мягко спросила я.
– Пил. Вино. Португальское.
– Так, обсуждение вин оставим до лучших времен, – перебил Дмитрий. – Кстати, вам тут алкоголь положен?
– После успешной работы с клиентами. Пока вы здесь – ни капли. А как увозят – дают напиться допьяна. Последний раз мы дня три пили.
– Я бы все равно предпочел мясо, – сказал продюсер.
Я кивнула. Выпить мне совсем не хотелось – и обычно никогда не хочется на жаре. И вообще я не по этому делу. И я знаю, как быстро женщина может спиться. Насмотрелась в своем родном провинциальном городке. Муж уходит – женщина начинает пить. Одна наша соседка за полгода из красивой цветущей женщины превратилась в неприятную бабу неопределенного возраста с испитым лицом. И в таком случае никакая пластическая операция не поможет. За примерами далеко ходить не надо – можно просто включить телевизор.
После расставания с Владимиром Станиславовичем я выпила бутылку коньяка. Одну. В одиночестве. И приняла решение. А потом пить было просто некогда и не для чего. Забываться мне не требовалось, засыпала я и так прекрасно. И сейчас не требовалось. Вот мороженое я бы съела… И мясо, которого мне на жаре тоже обычно не хочется есть. Но здесь и сейчас хотелось. И хлеба черного с куском колбасы. Я устала от огурцов, бананов, апельсинов и хлебных лепешек.
– Сколько времени ты провел на островах Зеленого Мыса? – спросил продюсер у Евлампия-Егора.
– Не помню. Честно. Это ж год назад было! Но вроде пару дней.
– А что было дальше?
– Дальше меня сюда переправили.
– Каким видом транспорта? – процедил Дмитрий.
– Самолетом.
– Здесь не может сесть самолет! Или у вас тут есть раскатывающаяся взлетно-посадочная полоса, как газон?
– А разве газоны раскатывают? – поразился Евлампий-Егор.
– Есть такая штука для очень обеспеченных людей, – рассказал Дмитрий. – Правда, я этого никогда не понимал. Но некоторые хотят зимой выпендриться перед друзьями и знакомыми. Правда, вянет быстро. Можешь у себя дома расстелить по возвращении. Если вернешься и если денег не пожалеешь на это удовольствие.
– Он типа коврика, что ли? – заинтересовался Евлампий-Егор. Для своих будущих афер почву готовит в прямом и переносном смыслах?
Дмитрий кивнул.
– Разных размеров бывают, – пояснила я. Мне доводилось видеть эти «газоны». – По желанию заказчика. Но трава натуральная. Не искусственный газон.
– Обалдеть, – сказал молодой аферист. – Век живи – век учись.
– Было бы чему, – хмыкнул Дмитрий. – Так что со взлетно-посадочной полосой? На пляже расстилаете? Хотя я, признаться, не представляю, как можно это сделать.