Доступ к телу
Шрифт:
– Да, Машенька, ты у меня умница, – вставил Александр Ильич, роняя на колени колбасу с бутерброда.
Супруга помогла ему вернуть колбасу на место, и он продолжил трапезу. Арсений проявил снисходительную нежность, погладил мать по седеющим локонам:
– Мама, я не считаю тебя глупой. Но ты не владеешь информацией. Антон Маркович чиновник. Он обещал двести гектаров под застройку одному бандиту, а оформил другому. Вот и схлопотал.
Брови Марии Николаевны сомкнулись:
– Ты знаешь, кто его застрелил?
Сын прожал плечами.
– Естественно.
Она приподнялась в кресле. Голос выразил гнев, возмущение, пафос:
– И этого бандита не арестуют?!
– Зачем? Он живет по понятиям.
– Кошмар какой-то! – Она уселась назад, сделала себе бутерброд с красной рыбой и, посчитав, что тема исчерпана, аккуратно откусила кусочек.
Но сын пожелал растолковать ей проблему до конца.
– Мама, поверь, в России никого просто так не отстреливают. У нас вокруг каждого делового мужика, как волка, красные флажки. Зайдешь за них, схлопочешь неприятности. Воруй, но на своей территории.
Выразить эмоцию она не могла. Воспитанные люди с полным ртом не беседуют. Высказался муж и, как всегда, не к месту. Подсознательно отреагировал на слово «волк»:
– Волк весьма высокоразвитое млекопитающее. – Александр Ильич имел аргументы, чтобы развить тему волчьего интеллекта гораздо глубже, но вместо этого провел салфеткой по губам. И тут же понял, что забыл побриться: – Машенька, спасибо за завтрак. Пойду бороться с атавизмом – щетина выходит из-под контроля.
Вставая с кресла, сбросил на пол вилку и перевернул чашку. К счастью, кофе в ней уже не было. Оставшись вдвоем, мать и сын многозначительно поглядели друг на друга. Обычно глава семьи к своей внешности относился рассеянно, впрочем, как и к внешности своих домочадцев. Мария Николаевна добавила сыну кофе:
– Твой отец сегодня неадекватен. Не свихнулся бы муженек.
Сын улыбнулся краешком губ, чуть иронично, но уважительно.
– Не волнуйся, папа заканчивает что-то грандиозное.
– Мог бы и рассказать. Мы ему не чужие. Или это только для матери тайна за семью печатями?
Арсений дотронулся до ее руки с тем же оттенком снисходительной нежности:
– Нет, мама. Он и мне ничего толком не рассказывает. Ты же знаешь, какой он суеверный.
– Знаю.
– Вот и не спеши. Придет время, мы все от него узнаем.
В кармане сына звякнул мобильный. Он вынул трубку, посмотрел на нее и вернул в карман.
– Вася прикатил. – Огорчилась Мария Николаевна. Безответный звонок в это время означал появление во дворе водителя сына. А с ним и конец семейного застолья. А она так и не успела поговорить с Арсением «по душам». Мать давно тревожилась за образ жизни повзрослевшего чада. Его пристрастие к смене подруг казалось ей не менее опасным, чем его поздние прогулки: – Уже уходишь? А кекс?
– В другой раз, мама. Тебе или Клаве сегодня машина понадобится?
– Спасибо, нет. Мы вчера отоварились в универсаме.
– Хорошо, – он посмотрел на часы и поднялся.
Она его перекрестила:
– Береги себя, сынок.
Арсений поцеловал ее
– Папа, тебя подвезти?
– Не надо, Арс. Я хочу пробежаться пешком.
– Как знаешь, папа. Васька уже приехал, но десять минут я бы мог внизу подождать.
С отцом Арсений изменял тон на дружелюбно-покровительственный. Словно сам был родителем, а не наоборот.
– Не утрудняйся, дружок.
– Карманные деньги нужны?
Александр Ильич отрицательно мотнул головой:
– Ты же мне в понедельник выдал пятнадцать тысяч…
– Они еще целы?
– Только две истратил. Купил на неделю фруктов для Фони и Норы. Так что все в порядке, – отчитался отец, и сын опять заметил в его лице нечто рассеянное.
Вообще сегодня Бородин-старший действительно выглядел не совсем обычно. Что-то таинственное и торжественное таилось в его облике. Александр Ильич словно ушел в себя и отгородился от близких невидимым стеклом. Подобное с ним случалось и раньше, но не до такой степени.
– Как знаешь, – повторил Арсений и пошел к двери.
Александр Ильич что-то промычал вслед, старательно ополоснул лицо, погляделся в зеркало и, даже было, потянулся к французскому одеколону. Флакон он получил в подарок от жены в День Ангела. Средства на дорогой парфюм Марии Николаевне, конечно, выдал Арсений. На профессорскую зарплату, которую Бородин до копейки отдавал жене, такого парфюма не купишь. Подарок уже три месяца оставался запечатанным. В институте ученый поддерживал постоянный контакт со своеобразной супружеской четой, а им запах одеколона мог и не понравиться. Решил и сегодня воздержаться.
Вернувшись в спальню, натянул белоснежную сорочку и набросил на шею галстук. В столь официальном наряде супруг на работу отправлялся крайне редко. Мария Николаевна, заметив, что у него с галстуком получается плохо, пришла на помощь:
– К обеду ждать?
– Нет, Машенька. Не жди. И вообще, сегодня на меня не рассчитывай, могу и припоздниться.
Она проводила его до прихожей, и лишь когда муж нагнулся обуваться, заметила, что один носок у него коричневый, а другой синий.
– Хочешь, чтобы снова вся лаборатория над тобой смеялась?
– Ой, Машенька… Опять перепутал.
Она принесла ему другую пару носок и уже в дверях перекрестила. Она всегда крестила на дорогу мужа и сына. Захлопнув за ним парадное, побежала на балкон. Через несколько минут Александр Ильич появился во дворе.
– Будешь переходить улицу, смотри на светофор! – крикнула она, сложив ладони «рупором».
Он поднял голову и помахал ей рукой. Женщина поняла, что муж ее слышал, но дошел ли до него смысл ее слов, понять не смогла. Вернулась в столовую убирать посуду в машину. Телевизор продолжал бубнить: «… Предприниматель Альберт Нуткин скончался на месте. Это уже третье убийство в отрасли минеральных удобрений… бархатные ручки сохранят вам молодость. Заботьтесь о себе».