Доступ к телу

Анисимов Андрей Юрьевич

– Другой бы спорил…

Генерал пожевал пластинку деликатесной рыбы и продолжил мысль:

– Куприянова я знаю. Он с моей подачи тебя приласкает. Чем расплачиваться будешь?

– Могу вашему сыну кредитную линию открыть. Он же у вас по торговой части.

– На досуге помозгуем, – полистав настольную записную книгу, Потапов извлек мобильник: – Что ты хочешь, чтобы я ему наплел?

– Намекните, что я человек благодарный и умею держать язык за зубами.

Генерал кивнул и позвонил руководителю ФСИН. Через пять минут проблема была решена, и Бородин откланялся. Никита Васильевич выпил еще рюмку и приказал подавать машину. Торчать в кабинете ему наскучило.

* * *

Известно,

тюрьма не сахар, но раз люди сидят годами, как-то приспосабливаться надо. Зеки и приспосабливаются, вырабатывают свой этикет, правила хорошего тона, а для развлечений чинят друг другу всевозможные козни. Это непосвященному кажется, что когда уголовники не бьют друг другу морды и не тычут в бок заточки, у них все спокойно. Это не так. В самые затишные и будничные дни что-то постоянно происходит. Каждый вроде сам по себе, но ушки на макушке. Кто с кем говорит, почему один отвернулся от соседа, с которым всегда корешил, все это безумно важно и требует постоянных оценок. Среди зеков плетутся тайные интриги, они пробуют друг друга на прочность, а случается, и меняют авторитетов. Все как на воле, только опаснее и безжалостнее. Оттого и расслабленность снаружи, а внутри напряженная борьба характеров.

В этом смысле камера Степа, назначенного тюремным сходом на должность смотрящего, мало отличалась от других. В тюремных камерах всегда дух тяжелый. Но по сравнению с тем, что витал тут месяц назад, – лафа. Перед приездом высокой комиссии камеру разгрузили. Из сорока семи постояльцев оставили треть. Почти как в культурных странах, только телевизора не поставили. Зато у каждого свои нары. Поначалу зеки простору радовались, потом привыкли. К хорошему человек привыкает быстро. Но в настроении коллектива повышенный градус сохранился.

Вот и сегодня первую половину дня жили без напряга. Анекдоты травили, врали каждый о своем. Один Лыкарин, которого коллеги по камере предпочитали величать Лыком, от тюремного начальства вернулся мрачным. На вопрос господина Коркина, по прозвищу Крыса, спросившего Лыка, дали ли тому у начальства бутербродик с икоркой или пиздюлей, угрюмо отвернулся, оставив коллегу без ответа. Лыкарин и раньше говорил мало, а тут за весь остаток дня не проронил ни слова. Даже сам Степ, хоть несколько раз и бросал на него выразительные взгляды, отчета не удостоился. Спросить же напрямую «зачем вызывали» не решился. По тюремному ранжиру они с господином Лыкариным находились на равных, но все же смотрящий есть смотрящий. За ужином Лык тоже помалкивал. Да и принимал пищу как-то вяло. Перед тем как отправить ложку с гречей в рот, долго водил ею по краям миски, как бы остужая блюдо, хотя каша и так сильно горячей не была.

После ужина веселья у него не прибавилось. Настроение Лыкарина постепенно передалось и сокамерникам, и все пятнадцать джентльменов примолкли. Остаток вечера до отбоя вели себя на редкость тихо. Ни баек, ни карт, ни эротических забав с господином Митрофановым. Для ясности стоит заметить, что указанного господина по кличке Митроня коллеги опустили на прошлой неделе, и их интерес к его прелестям еще не остыл. Соседи Лыкарина по нарам, господа Водиняпин и Косых, для удобства обращения прозванные Няпой и Косым, даже слегка обиделись. Конечно, Лык им не чета, с самим господином Лимончиком чифирил из одной алюминиевой кружки. Однако он их кореш. Не один срок вместе мотали. Да и первая прописка у всех ростовская. Не зря же Ростов воры зовут Батей. Опять же, ни лажи, ни подлянок между джентльменами никогда не водилось. А корешам Лык, по здешним понятиям, обязан доверять. Но у господ зеков особый этикет, и приставать с вопросами к авторитетному жигану, если тот молчит, западло. Терпение друзей вознаградилось после отбоя. Лыкарин подал знак, и они подсели к нему на лежанку.

– Мужики, базар с Полканом получился мутный, – сообщил он свистящим шепотом: – Я так и не врубился, чего эта

сука крутит.

Няпа и Косой уважительно молчали, понимая, что информации для ответных слов пока недостаточно. Лык выдержал паузу и поведал им нечто неожиданное. То, что услышали джентльмены, удивило их не меньше, чем самого рассказчика. Начальник тюрьмы полковник Авдеев предложил Лыкарину месячный ваканс на волю. И не одному. А дозволил взять с собой двоих заключенных, по его, Лыка, усмотрению. Но предложил это начальник тюрьмы небескорыстно – три штуки баксов с каждого. Лыкарин назвал имена корешей, и теперь желал выслушать их мнение.

Косых ждал уточнений:

– И в чем, бля, его интерес? Замочить кого или на рога поставить?

– Мочить не наказывал. Намекнул, что придется одному ученому фраеру подсобить. Но это так, вроде не главное… В чем сам косяк, я так и не разобрал. Темнит падла. Но до завтра надо решить.

Водиняпин долго исследовал полости носа указательным пальцем, затем изрек:

– А где мы столько капусты возьмем? У меня при себе бабла нет.

– Если порешим, Чобот даст из общака. Но возвращать придется.

Константин Данилович Баньков по кличке Чобот в тюрьме олицетворял главную воровскую власть, и в его возможностях никто из джентльменов не сомневался. Непонятными для троицы друзей оставались мотивы начальника тюрьмы. А что если тут какая-нибудь засада?

– Дело за вами, фартовые, – заключил Лыкарин, явно не желая брать на себя всю ответственность за решение вопроса.

Друзья начали рассуждать – за месяц они уж точно десять штук баксов добудут. Один разок взять на гоп-стоп сберкассу – и долг отдашь, и погудеть хватит. Или офис богатенькой фирмочки ковырнуть. Вариантов много. Да и достойных коллег по цеху, что наколку выдадут, на воле хватает. Косых склонялся к согласию. Водиняпин тоже. Как ни хорош зад Митрони, а бабу не заменит. Все трое джентльменов отличались вполне нормальной сексуальной ориентацией. Это в тюрьме с голодухи сунешь абы куда. А на воле выбор.

– Хули нам месяц? – обратился к корешам господин Косых: – Выйдем, только нас, бля, и видели. Важно с Чоботом рассчитаться – общак дело святое. А начальника мы в гробу при белых тапочках видели.

Резоны Косых показались остальным убедительными. Придя к консенсусу, джентльмены решили предложение Авдеева принимать и расползлись по нарам.

На следующий день, во время прогулки, Чобот сам подманил Лыка. Влиятельный узник уже каким-то образом пребывал в курсе проблемы трех джентльменов, и деньги за их каникулы тюремному начальнику обещал выложить. Но бесплатных услуг и он никому не оказывал. В общак им предстояло вернуть долг с накрутом. Получалось бегом-кругом пятнадцать штук баксов – уже не по три, а по пять тысяч на брата. По поводу дальнейшего побега Чобот высказался философски: «Ваша жопа, вам на нее приключения искать. Главное, должок вернуть».

Полковник Авдеев вызвал Лыкарина к себе после обеда. Получив согласие джентльменов, не скрыл радости. От щедрот душевных налил зеку полстакана водки и выудил из банки соленый огурчик на закуску. Поскольку начальник тюрьмы раньше к своим пансионерам отеческой заботы не выказывал, Лыкарин смекнул, что их «отпускные» не единственный его гонорар за месяц их вольной жизни. И не ошибся. Столько же Авдееву посулил руководитель Федеральной Службы Наказания господин Куприянов.

Авдеев и без этих денег не бедствовал. На одних харчах для господ заключенных имел свою штуку еженедельно. Это не считая доли за наркоту, доставка которой осуществлялась продавцами тюремной лавки с его молчаливого согласия, и процентов с интимных услуг, что богатенькие узники получали под видом свиданий с близкими. Начальник тюрьмы прекрасно знал, когда под видом жен к ним запускают проституток. Но при всем при этом почти двадцать тысяч долларов, свалившихся как бы с неба, явились для полковника приятным сюрпризом.