Доступ к телу
Шрифт:
Скука ушла. Дежурство обрело смысл, как и весь проект, в котором он участвовал.
Арсений вошел в приемную Паскунова за три минуты до назначенного срока. Банкир давно разобрался в негласном этикете табеля о рангах: явишься слишком рано – принизишь собственный имидж, опоздаешь – прослывешь хамом. Секретарь сенатора, Стас, в безупречном костюме, свежевыбритый и румяный, словно стрелки часов не двигались к полуночи, а показывали девять утра, улыбнулся Бородину, как старому знакомому,
– Лидочка, предложите Арсению Александровичу чашку чая или стакан сока.
Дама, старше Стаса лет на двадцать, мгновенно отсоединилась от компьютерно-мебельной конструкции и радушно зачирикала:
– Могу и кофейку, если не боитесь допинговать сердечко.
– Я бы выпил минеральной воды.
– Сделайте одолжение. Позволю себе предложить вам Боржоми. Настоящий, из источника. Владимиру Антоновичу, несмотря на запреты господина Онищенко, грузинские друзья Боржоми продолжают присылать. Это так трогательно в наше время.
Исполнить обещание Лидочка не успела. Секретарь раскрыл двойные двери:
– Прошу, Арсений Александрович, вас ждут…
Кабинет сенатора с порога внушал уважение. В нем присутствовало все – и официоз, и оазисы для доверительных бесед. Стол заседаний кораблем в океане рассекал помещение по центру. Несколько комбинаций из диванов, кресел и журнальных столиков уютными причалами разбежались по периферии. Огромный глобус времен СССР и флаги стран СНГ намекали на ностальгию политика по бывшей империи, а вазы с фруктами – на его гостеприимство. Доказательством лояльности сенатора к действующей власти служил внушительный портрет президента – над письменным столом, и Столыпина – на противоположной стене.
Сам государственный муж в своих державных владениях едва просматривался. При появлении Бородина широко зевнул и указал на кресло рядом с собой.
– Присаживайтесь, Арсений Александрович.
– Спасибо, – банкир уселся и выложил на стол визитку.
– Это лишнее. Связь через брата. И давайте покороче, спать хочу.
Арсений открыл кейс, достал прозрачную папку, добыл из нее два листа компьютерной распечатки и протянул сенатору. Владимир Антонович, не глядя, отодвинул их в сторону:
– Брат мне говорил, что вы уже вложились в этот проект?
– На стадии опытов.
– Вы сами как формулируете мою задачу – выйти на правительство или на кремлевскую администрацию?
– Вам виднее. Но, думаю, без санкции первого лица проект не сдвинуть.
– Правильно думаете. Но лично я положить эти листки на стол президента не в силах. Людей, которым это по плечу, знаю. Но тут важно не лажануться. Доступ к телу вождя акция непростая и далеко не дешевая. Вы меня понимаете?
– Понимаю и учитываю.
– Похвально. Прикинули бюджетик?
Арсений еще раз открыл кейс. На сей раз Паскунов ознакомился
– Вы позволите мне оставить это у себя?
– Естественно. Мы с отцом для вас и готовили…
– Прекрасно. Я завтра улетаю в Сочи. Там президент проводит совещание. Вполне возможно, по возвращению у меня появится для вас информация.
– Буду ждать.
Сенатор еще раз зевнул и протянул банкиру руку:
– Приятно было познакомиться. Кстати, пару процентов по вкладам брата неплохо бы прибавить. Один кризис закончился, второй вроде не начался. Да и нефть, слава Богу, резко не падает…
– Мы с Кириллом Антоновичем обсудим такую возможность.
В приемной Арсений все же получил стакан Боржоми – Лидочка свои обещания помнила. Розовощекий секретарь проводил банкира до дверей и сдал постовому. Тот вывел посетителя из здания. Оказавшись на улице, Арсений посмотрел на часы. Стрелки показывали без пяти двенадцать. Прием у сенатора занял меньше пятнадцати минут.
Днем забитая лимузинами Старая площадь к ночи пустела, и автомобиль дожидался банкира в гордом одиночестве. Василий уснул, и Арсению пришлось колотить в стекло. Водитель мгновенно проснулся и открыл дверцу:
– Простите, Арсений Александрович, немного придавил.
– Ничего, Вася, мы с отцом и так тебя до ночи загоняли.
– Вовсе нет. Александр Ильич отпустил меня сразу после обеда. Я даже успел отвезти тещу на дачу. И уж потом к вам. Не заругаете?
– За что? Ты никого не подвел…
– За бензин.
– Не морочь голову.
– Мое дело отчитаться. Куда рулить?
– Домой в кроватку.
– Сделаем, Арсений Александрович.
По пустынной Москве ездить непривычно, но приятно. Арсений откинулся на подголовник. Длинный понедельник подходил к концу и оправдывал звание «тяжелого дня».
– Арсений Александрович, забыл передать. Вам отец несколько раз звонил.
– Почему тебе?
– Вы же свой мобильник отключили.
Арсений вспомнил, перед посещением сенатора, он, действительно, отключил трубку. Потянулся было звонить, но сообразив, что через десять минут будет дома, решил не суетиться.
– Отец ничего не передавал?
– Нет. Вы не волнуйтесь, голос у него хороший.
– Что значит хороший? Бывает плохой?
– Бывает обычный, а сегодня хороший. Не знаю, как объяснить…
Арсений все же позвонил:
– Привет, папа. У тебя все в порядке?
– А ты где?
– Минут через семь буду дома.
– Не надо домой.
– А в чем дело?
– Приезжай в апартаменты. Мы тут вчетвером сидим.
– Ночью? Объясни, наконец, что случилось?!
– Приедешь, узнаешь.
Арсений убрал трубку в карман и попросил водителя везти его к арендованным квартирам. Василия перемена маршрута заинтересовала, но патрон молчал, а он задавать вопросы постеснялся.