Доступ к телу
Шрифт:
Владимир Антонович тоже давно разобрался в существующем порядке вещей и мучился зевотой, которую приходилось скрывать. Но неожиданно оживился. Помощник президента Григорий Андреевич Ляпунов подошел к шефу с запиской. Раньше Владимир Антонович Ляпунова не видел и считал, что его в Сочи нет. Помощник курировал образование и науку. Сенатор с ним поддерживал хоть и шапочное, но продолжительное знакомство. Именно с Ляпуновым имело смысл поднять тему учебников. После встречи с братом Владимир Антонович умножил тираж издателя Духарикова на пять рублей своего интереса. Сумма не ахти, но пятиминутная беседа его не утомит и еще даст повод поддержать
– А ты что тут делаешь? – Удивился помощник президента, уплетая бутерброд с икрой.
– Представляю свой подкомитет. Сочи входит в число гуманитарных проектов…
– Пока тут проблемы совсем иного порядка.
– Воруют? – Сочувственно поинтересовался сенатор, разливая воду в бокалы: – Тебе с газом?
– Без. Не то слово. Скорее, грабят. Жулик на жулике – уже не знаешь, с кем работать…
– Могу помочь.
– Ты?
– Не я. Один ученый генетик нашел в мозгу человека ген, отвечающий за честность, и научился его активизировать… Хочешь продвинуть проект?
– Сбрендил? Оглянись по сторонам. Кто из них пойдет на такое? А здесь сегодня цвет нашего царства-государства. Как теперь принято говорить – элита. Лучше не смеши. Есть что-нибудь на бабки?
Владимир Антонович оглянулся. Два субъекта за соседним столиком внимательно прислушивались к разговору помощника президента с сенатором. Их специфические лица выражали полнейшее равнодушие, но сенатора не проведешь. Однако Владимира Антоновича это не остановило. Он понимал: встречи с людьми типа Ляпунова в неформальной обстановке – подарок судьбы. А к подаркам надо относиться бережно.
– Григорий, тут ко мне обратился издатель Духариков. Он хорошее дело затеял – учебники для средней школы. Нужен госзаказ…
Ляпунов посмотрел сенатору в глаза и тихо спросил:
– Тираж?
– Десять миллионов…
– По десятке отстегнет, считай, договорились.
– Не знаю, потянет ли?
– Почему не потянет?
– Не будет же он себе в убыток печатать?
– Ты что? Вчера родился? Пусть маржу в себестоимость забьет. Платит-то бюджет.
– Хорошо, договорились.
Ляпунов достал из кармана небольшой блокнотик:
– Надо записать. Как его фамилия?
– Духариков.
– Духариков. Учебники. – Вот, теперь порядок. А то столько дел – все в голове не удержишь. Ты ему скажи, пускай готовит письмо на имя министра образования, но передашь его мне.
– Понял. – Владимир Антонович отследил, как блокнот исчез в кейсе чиновника:
– Ты с допотопным блокнотом. А где новомодные фейсбуки или как их там?
– Компьютеры имеют особенность зависать или терять память. С книжкой надежнее. Ну все, побежал. А то хватится, а меня нет… – И Ляпунов быстрым шагом устремился к двери.
Сенатор проводил помощника президента задумчивым взглядом, допил минералку и повернулся к окну. Синева моря напомнила о курортных утехах. Подумалось о пляже, загорелых женских телах, и еще раз нависла вся тяжесть державной ноши.
Так называемые простые люди в шортах, плавках и купальниках предаются неге под пальмами, а он и его коллеги вынуждены париться в галстуках и решать многотрудные дела отечества. Все это было грустно и несправедливо. И Владимир Антонович тяжело вздохнул.
Арсений
– Арсений Александрович, вы помните, в девять тридцать у вас встреча с американским бизнесменом?
– Помню, поэтому и приехал, – ответил банкир и указал на настольный календарь. В нем он отметил время визита и имя визитера.
До появления Тома Белькофа оставалось пятнадцать минут. Арсений успел выпить чашку кофе и обрести форму. Американец сносно говорил по-русски. Его предки-эмигранты попали в Америку после войны. Дед с бабушкой познакомились в лагере военнопленных, который освободили американцы. Владимир Белкин, так тогда звучала фамилия предка бизнесмена, чудом избежал репатриации на родину. Чем сохранил жизнь себе и перспективу рождения будущему внуку. Среди солдат из стран антигитлеровской коалиции только русских военнопленных возвращали домой с клеймом предателя и судили. В других странах своих солдат, переживших плен, считали национальными героями. Белкину повезло, он попал в американский сектор. Тех, кто оказался у англичан, Черчилль вернул Сталину на съедение, и сотни тысяч несчастных погибли. Все это Том Белькоф рассказал Арсению при их первой встрече во время экономического форума в Питере. У двух преуспевающих молодых мужчин возникла мгновенная симпатия, какая иногда перерастает в крепкую дружбу, а иногда остается мимолетным воспоминанием. Арсений запомнил американца, но продолжения отношений не ждал. А вчера Белькоф неожиданно позвонил и попросил о встрече. Бородин понимал – утром из него боец неважный, но Том днем улетал из Москвы, и банкир согласился.
Посетитель опоздал на десять минут. Что, учитывая московские пробки в это время суток, можно считать исключительной пунктуальностью.
Мужчины пожали друг другу руки, и Бородин повел американца в кабинет для приема ВИП-персон. Тот самый, где обещал отцу помочь с уголовниками для опытов.
Заметив на столике крекеры, коньяк и виски, Том взмолился:
– Пить не буду, – и стукнул себя ладонью по горлу: – Вот где мне ваша пьянка остановилась.
– Другой бы спорил… – Улыбнулся банкир, вполне разделяя отвращение посетителя к алкоголю. Он и сам вчера употребил лишнего.
– Спасибо, – американец широко улыбнулся, и Арсений понял – улыбнулся искренне.
– Ты сказал, днем улетаешь? Домой или куда-нибудь поближе?
– Лечу в Японию, а оттуда делаю возвращение в Москву. Но это будет иметь зависимость от нашего разговора. У меня к тебе предложение.
– Внимательно слушаю.
– Хочу инвестировать в Россию средства. Ваш президент кажется теперь надолго и обещает инвесторам хороший климат. Мне это интересно. Я готов вложить деньги в перспективные разработки ваших ученых. Но я не простой американский парень. Я есть жмот. Мне нужно с один доллар получить полтора. А это значит, я смогу использовать ваши достижения по всему миру. В том числе и Америка. Ты меня понимаешь?