Дот
Шрифт:
— Сережа, давай переживем эти дни, а там посмотрим, — ушла от прямого ответа москвичка.
— Значит, нет? — сделал вывод парень, после таких слов девушки.
— Это не отказ, а просто пауза. Надо выдержать паузу, — пожалела чувства лейтенанта санитарка.
— Ты береги себя! — попросила она и на прощание поцеловала его в губы. На этом и простились. Она не собиралась слушать его слов признания. К чему они сейчас? Сережке суждено было стать «Призрачным лейтенантом», а она не хотела быть невестой призрака. Она вообще не хотела умирать, а все шло именно к этому. Проклятый Виктор! Попадись он ей сейчас под руку, застрелила бы собственноручно.
С Ларисой, санинструктором роты, она познакомилась с подачи лейтенанта Димы. Он видел, как прощалась парочка, и не стал пытаться ухаживать
— Ну, что подруга, пришел и наш черед.
— Это ты к чему? — настороженно переспросила Еремина.
— На передок пойдем, — без лишнего пафоса, спокойно сказала девушка.
— Так там же кромешный ад! — не хотела, Катя покидать блиндаж.
— Не кому, кроме нас. Бери сумку.
— Лар, а может не стоит? — захныкала москвичка.
— Как это не стоит? Парни там кровью истекают, а мы здесь сидеть будем? Собирайся, тебе говорю.
— Так ведь и убить могут.
— Катька подбери сопли. Ты здесь зачем? Я, чтобы Родину защищать и спасать бойцов мой долг. Если струсила, так и скажи. Я пойму. Значит это не твое, — строго произнесла Лариса. Вопрос санинструктора пришелся в десятку. Действительно, зачем она здесь? Чего хотела? Проверить себя? Понять, где предел возможностей? Неужели на этом блиндаже она и сдулась? Лара не боится и идет. А чем она от нее отличается?
Екатерина сжала кулачки, процедила сквозь зубы: «- Я не струсила».
До передней линии бежали, пригибаясь от пуль, а где-то приходилось и ползти. Катя свалилась в траншею и огляделась по сторонам. В нескольких метрах от нее распластался на дне окопа убитый красноармеец. Такой же самый покойник лежал и на бруствере, сжимая винтовку в руках. Поднялась и побежала дальше. Вот и живые. Мужчины вели огонь по врагу, не отвлекаясь по сторонам. Стрелок с окровавленной головой присел на дно окопа, обхватив ее руками. Еремина оказалась рядом.
— Я сейчас миленький, — достала она бинты. Сильно бабахнуло и пулеметный огонь со стороны дота умолк.
— Сереженька! — безмолвно прошептали губы Ереминой. Где-то поблизости стала слышна немецкая речь. Враг совсем рядом. Он вот-вотворвется в окопы. И тут она увидела лейтенанта Дмитрия, с перепачканным в сажу лицом и пистолетом в руке.
— За Родину! В атаку! За мной! — что есть силы, закричал младший
— Ты куда? — закричала Катюша, не успев закончить перевязку. Красноармеец ее не слушал. Ура! — закричал парень и это ура подхватили и другие. Крик усиливался, перерастая в рокот. Ее пациент пробежал недалеко. Вражеская пуля нашла героя и он, пошатнувшись, рухнул в траву. Тут ожил пулемет в доте. Сначала робко, а потом все более грозно заявляя о своем существовании. Поддавшись общему эмоциональному порыву, Катя тоже выбралась из траншеи, но не для того, чтобы участвовать в атаке, а чтобы вытащить с поля боя раненных. Для двадцатилетней девушки такое дело оказалось весьма трудным. Тот, кто сам мог идти, просто опирался на санитарку, чтобы найти себе опору и передвигал ногами, облегчая работу девушке. Катька думала, что сорвет спину. Это настоящее испытание на прочность, вытаскивать раненных бойцов под пулями. Она успела помочь всего трем красноармейцам, но для нее это было сродни настоящему подвигу. Контратака бойцов РККА захлебнулась и они под прикрытием пулеметного огня команды Володина, отошли на старые рубежи. Немец с новой силой забросал пехоту минами. Из разговоров солдат Катя поняла, что их молодого ротного убили и теперь остатками подразделения командует политрук. С наступлением темноты стали происходить непонятные вещи. Мимо их медицинского пункта стали проходить бойцы, и шли они в сторону, противоположную переднему краю.
— Что происходит? Вы куда? — стала переживать Лариса. Мужчины молча двигались дальше. Полог плащ-палатки, служивший дверью в блиндаж, отодвинули в сторону и в свете керосиновой лампы девушки улицезрели мужчину, с красными звездами на рукавах.
— Товарищ политрук, что происходит? Почему солдаты покидают позиции? — сориентировалась Лариса, кто перед ней.
— Пришел приказ отступить, — не постеснялся политработник дать пояснения санинструктору.
— А как же раненные? — возмутилась Лора.
— За ними придет машина.
— А лейтенант Володин? — по- своему переживала Еремина. Вошедший мужчина с интересом посмотрел в ее сторону.
— Лейтенант Володин будет прикрывать наш отход.
— Это же верная смерть, — поникла москвичка.
— Это война и здесь выполняют приказы, — строго отчеканил политрук.
— Помогите лучше мне, — обратился он к Кате.
— По-моему зацепило, — показал военный плечо с расплывшимся на гимнастерке пятном крови. Екатерина помогла стащить одежду и принялась обрабатывать рану. Когда политработник остался без фуражки, которая своим козырьком мешала рассмотреть лицо, то Ереминой его физиономия показалась знакомой. Лариска переключила свое внимание на тяжелораненного бойца, выпустив из поля зрения политрука.
— Ну, что проверила себя на прочность? — не громко спросил военный. Катя замерла, услышав знакомый голос.
— Твое желание исполнилось. Пора возвращаться домой. Заплатила за испытание ты сполна. Отдай монету и уходи.
Катька чуть не задохнулась от злости.
— Ах, ты сволочь! Сразу не мог сказать, что последует за таким желанием? Ты хоть знаешь, что я пережила? — не стала больше бинтовать его рану санитарка.
— Если бы сказал, то ты не согласилась.
— Но почему я, а не кто-то другой? — не понимала она причины такого выбора.
— Слепой жребий. Лотерея. Ты можно сказать сама его вытащила, когда подобрала монету, — пояснил Виктор.
— Значит все дело в монете? Да, ты кто такой вообще, чтобы так распоряжаться судьбами? — не могла успокоиться Катюша.
— Я же уже говорил, торговец желаниями. Я выполнил твое желание, и ты расплатилась за него.
— Эмоциями, да? — вспомнила девушка их разговор.
— Может мне тебя поблагодарить, что не жизнью? — чуть ли не схватила она его за грудки.
— Потом поблагодаришь, — спокойно ответил Виктор. Лариса услышала резкие слова подруги и повернулась в их сторону. Санинструктор подумала, что политрук стал приставать к новенькой. Такое часто бывало.