Доверьтесь мне. Я – доктор
Шрифт:
К слову, моя сестра Элен гораздо умнее меня. По этой причине она и не стала врачом. Постоянные смерти, депрессия, недостаток сна – нет, это не для нее. Она занимается рекрутингом: находит для людей их идеальную работу. Подбирает нужных сотрудников для каждого работодателя. Это прекрасная должность с восьмичасовым графиком, собственным рабочим столом и обеденными перерывами. Перерывами! Только представьте: специальным временем, отведенным для еды!
– Что поделываешь? – спрашивает она с жизнерадостностью и энтузиазмом человека, которому не пришлось вчера весь день совать указательный
– Ничего, – говорю я.
– Класс! – отвечает она.
Боже, терпеть не могу довольных людей!
– Хочешь завтра вместе пообедать? – спрашивает сестра.
– Дай-ка мне проверить ежедневник… ох нет, я не могу, завтра буду весь день умирать от переутомления, – язвлю ей в ответ.
Намек она игнорирует.
– Может, старший братик не откажется встретиться с младшей сестричкой за воскресным ланчем?
Я чувствую подвох. Сестра всего на 15 месяцев младше меня и признает это только в случаях, когда ей что-нибудь нужно.
– Чего ты хочешь, Элен? – спрашиваю я.
В ответ она изображает оскорбленную невинность.
– Что, разве нельзя младшей сестре позаботиться о старшем брате? Нельзя проследить, чтобы он хорошо поел, ведь теперь он на ответственной работе, настоящий доктор? Нельзя отвести его на ланч, чтобы он подкрепился и набрался сил?
Я слишком устал, чтобы напоминать, что отлично ее знаю.
– Ладно, встречаемся в Five Bells завтра в час дня.
Наверняка у нее сыпь или что-нибудь в этом роде, и она хочет, чтобы я посмотрел.
Воскресенье, 12 октября
– Ты не посмотришь, что это такое? – просит сестра, демонстрируя мне сыпь на животе.
Я так и знал. Бросаю взгляд на часы: еще только 13:10. Могла подождать хотя бы до десерта.
Понедельник, 13 октября
Снова на дежурстве. Пейджер сигналит, кажется, уже в тысячный раз. Смотрю, откуда вызов: отделение 4. Иду туда. Меня встречают две медсестры: по их лицам можно подумать, что они охраняют логово гангстеров. Я робко улыбаюсь, но обе в ответ лишь поджимают губы. «Не будьте со мной так суровы, – думаю я, представляясь, – я же не сделал ничего плохого… пока…»
– У нас к вам дело, – говорит одна из них, поднимая бровь.
Вторая делает то же самое. Подозреваю, что они тренируются во время перерывов.
– Двенадцатой кровати, – продолжает первая, – нужно поставить трехходовой катетер Фолея.
«Хм, лучше бы вам позвать кого-то, кто хотя бы знает, о чем идет речь», – думаю про себя, но присутствующим решаю этого не сообщать.
– Так, понятно, но, видите ли, я не совсем, как бы это сказать, в ладах с этим конкретным видом катетеров.
В ответ – гробовое молчание.
– Значит, сегодня придется его освоить, – говорит первая медсестра.
Интересно, вторая вообще разговаривает?
– А вы не могли бы сами его поставить? – стараюсь придать голосу максимальную непринужденность.
– Мы пробовали поставить обычный, но нужен трехходовой, для ирригации, а он большой. Стоит к ней подойти, и она начинает
О нет, это уже чересчур. Сейчас два часа ночи. Колени у меня подгибаются.
– Простите, вы сказали «она»? – переспрашиваю я.
Видите ли, ставить уретральный катетер мужчине – уже не самая приятная работенка. Но там хотя бы легко найти отверстие: берешься за гениталии, нащупываешь кончик и готово. Женщины же устроены совсем по-другому. Во время учебы я имел удовольствие поставить пару уретральных катетеров пациентам мужского пола, но женщины неизменно возражали против юношей-практикантов. К сожалению, они не понимали, что все когда-то случается в первый раз, и если не позволить нам потренироваться в хорошей клинике под присмотром консультанта, мы будем осваивать эту процедуру сами. Среди ночи. Под бдительным оком двух враждебных медсестер.
Разворачиваюсь и иду к кровати, сопровождаемый моей неразлучной парочкой, которая держится словно конвой, ведущий приговоренного на казнь. У миссис Даути старческое слабоумие. Она поступила с непроходимостью кишечника, а теперь у нее развилась еще и почечная недостаточность. Заслышав в темноте мое приближение, она отчаянно визжит. Другие пациенты начинают ворочаться в постелях. Они еще не знают, какой их ожидает концерт…
– Держи ее ноги, или она опять тебя лягнет! – кричит «говорящая» медсестра. «Немая» подчиняется, хватая пациентку за согнутое колено и подтягивая его к груди. Я делаю очередную попытку ввести катетер. Мы бьемся с ним уже 20 минут. Я весь в смазке, сестры в смазке, даже другие пациенты уже в смазке.
– Можно мне еще тюбик геля? – спрашиваю я.
– Вы что, издеваетесь? Вы на одну пациентку извели больше смазки, чем мы тратим за неделю!
Склонившись между ног миссис Даути, я задираю голову, и на мгновение меня ослепляет свет прикроватной лампы.
– Просто дайте его сюда, – говорю, понимая, что довольно трудно выглядеть солидно со смазкой на лице. Сестра подчиняется и приносит мне непочатый тюбик. Я еще раз окидываю взглядом зону боевых действий: отверстие – вот оно. Вспоминаю занятие в университете, на котором кто-то сказал «цельтесь выше». Обычная ошибка студентов – случайно попасть катетером во влагалище, что никак не поможет отвести жидкость из мочевого пузыря. «Целься выше», – говорю я себе и проталкиваю конец катетера в розовую выпуклость прямо перед моими глазами (понимаю, что подробности не самые приятные, но только представьте, каково было мне!). Кончик проходит вперед примерно на сантиметр и снова застревает. Черт побери! Ничего не понимаю. Вот отверстие уретры, вот катетер, ну почему он не пролезает дальше? А он не пролезает. Приходится признать свое поражение.
– Мне очень жаль, миссис Даути, – говорю я, хотя она, похоже, уже заснула. – Придется обратиться за помощью.
Прохожу дорогой позора к телефону и вызываю Старую Кошелку.
– Что тебе? – спрашивает она, не тратя времени на приветствия.
Я объясняю проблему, и она, не говоря ни слова, бросает трубку. Стою возле аппарата на сестринском посту. Прошу: «Кошелка, приходи. Пожалуйста». Она появляется пару минут спустя.
– Надеюсь, тут правда что-то серьезное, – говорит она.