Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит
Шрифт:
– Я знаю. Давай, открывай…
Жрец зарезал часового сразу… А больше в надвратной башенке никого и не было. Да нигде не было. Кто-то спал, кто-то набирал в ручье воду – был еще ранний час, солнышко едва только встало – Йормас хорошо знал своих собратьев и особо не прятался. Уложив в траву труп часового, жрец вышел за ворота и махнул рукой.
Никем не замеченные, крестоносцы перешли болото – что тут было идти? Перешли, ворвались в городище…
И спокойно перебили всех! Просто заходили в дома и… Резня! По-иному не скажешь.
Когда
Не прошло и получаса, как все было кончено. Остались одни трупы…
– Прикажете все поджечь? – подбежав к комтуру, поинтересовался брат Эрвин Венке, орденский сержант, командир копья кнехтов, простоватый с виду верзила лет тридцати – опытный и умелый воин.
– Нет, – Валленберг отрывисто дернул шеей. – Пусть гниют. Да и дым могут увидеть… А кто знает, сколько язычников прячется в этих чертовых лесах? Где ведьма?
– Вон, ведут… – сержант указал на идущую к воротам процессию во главе с пухлым предателем.
Рыцарь невольно прищелкнул языком:
– Экая красотка! Правда, слишком уж тощая…
– Тепленькой взяли. Со сна! Может, ее…
– Потом. В замке. Если сыщется кто-то, кто не испугается ведьминых чар!
– Я – этот человек, брат комтур! – не отрывая от жрицы вожделенного взгляда, цинично заявил Венке.
В это время Йормас уже подходил к гати… Потянулись и рыцари – дав своим людям время немного пограбить, комтур скомандовал уходить. И в самом деле, делать тут больше было нечего.
– Вы и вправду хотите заплатить этим двум прощелыгам, брат Эрих? – уже в лесу поинтересовался верзила-сержант. – Я б просто прогнал их пинками… Или в болоте бы утопил!
Щурясь от яркого рассветного солнца, комтур покачал головой:
– А ты, брат Венке, всерьез полагаешь, будто у язычников только одна ведьма? Нет, брат… их много… И если мы не будем платить, боюсь, никого из них больше не поймаем! Кто же донесет? Нет, Венке, доносчиков надо поощрять… Я им заплачу! Но, конечно, не столько, сколько пообещал магистр…
Выйдя из машины, Йомантас громко позвал сожительницу и, не дождавшись ответа, лично отнес в дом объемистые пакеты с продуктами. Выругался… Ох, Верка, Верка… И где ж тебя черти носят, на ночь-то глядя? Ладно…
Поставив саквояж за шкаф, литовец втащил из чехла камеру и принялся просматривать снимки… Даша-Дашенька… Все, что завистливая интернетная сволочь рассказывала про глупых блондинок, в отношении Дашеньки оказалось правдой. Но ведь красива, не отнять! Пухлые губки, голубые глаза, этакое кукольное личико и большая, упругая грудь. Попа тоже не подкачала… А какие ресницы! Вот она
А как мило щебетала!
Ах, ты правда, знаменитый, фотограф? Да-да, правда. Вот, посмотри журнал… видишь. Вот это – моя фотография… И эта – моя… Вот подпись – видишь?
– А ты говорил, тебя Юрой звать…
– Это же псевдоним, глупенькая! Ну, ладно, ладно, не дуйся…
Девчонка все же успела закричать – жрец увлекся и совсем забыл заклеить ей рот. А вообще, пора сменить место – старая силосная яма не бездонная, да и он, Йомантас, не экскаватор…
Ага! Кажется, явилась – не запылилась…
– Ой! Ты уже здесь? – вбежав в дом, воскликнула Верка. – А я у бабы Маши задержалась… К ней племянница из Петербурга приехала…
– Что за племянница?
– Красивая.
– Ладно, потом расскажешь… Давай-ка готовь еду – продукты на столе. Курицу пожарь, что ли…
– Ага…
Охватившее Веру напряжение так и не спадало… правда, помогла доза…
А утром, едва дождавшись отъезда сожителя, девушка вновь поехала в церковь. Отец Александр встретил ее с улыбкою, словно бы ждал. Так ведь и ждал, наверное – звал ведь!
– Как поживаете, Вера? Что-то вас тревожит? Расскажите… Я ведь чувствую, вижу…
– Ой… – Верка сконфузилась. – Наверное, лучше как-нибудь потом…
– Как хотите… Ну, входите же в храм – помолимся… Скоро будет служба…
После службы отец настоятель пригласил девушку в пристройку – попить чаю. Вера зарделась, настолько это было для нее неожиданно… Неожиданно и приятно! Чай оказался хорош – крепкий, духовитый, со смородиновым листом, а еще с домашними пирогами…
– Берите, берите, не стесняйтесь! Эти вот – капустой, а те – с ягодами… Супруга пекла! Она у меня хозяйственная.
На дощатой, пахнувшей сосновой смолою стене уже висели фотографии в рамках…
– Грешен – балуюсь, снимаю, – перехватив Веркин любопытный взгляд, рассмеялся священник. – Это вот – сами видите, в лавре… Это – Александро-Свирский монастырь, это Богородичный Тихвинский… А это Покрово-Тервенический женский…
– Красиво! – встав, гостья подошла ближе и мечтательно протянула. – Вот бы сейчас туда…
– А почему бы и нет? – на полном серьезе промолвил отец Александр. – Насколько я знаю, в Тервеничах нужны трудницы… Матушка-настоятельница говорила.
– А… а что надо делать?
– Работать. Работать и молиться… И, конечно, верить. Тогда все ваши печали уйдут! Все… даже те, которые кажутся вечными! Хотите я позвоню матушке? Или, лучше дам вам к ней письмо! Вот, прямо сейчас и напишу… А вы пока что – чаек… И пироги, пироги пробуйте!
– Спасибо…
Прямо сейчас… Какие волшебные слова! Слова, дающие надежду… Вере вдруг захотелось последовать совету, уехать, вот прямо сейчас, как и сказал священник…
– А Тервеничи – где это?