Дождь для Джона Рейна

Эйслер Барри

Я бродил несколько часов, поражаясь масштабам разрушения. Автомобили проезжали сквозь храм Дайтокудзи. Гора Хией, родина японского буддизма, превратилась в автостоянку с развлекательным комплексом на вершине. Улицы, вдоль которых когда-то стояли деревянные дома, украшенные бамбуковыми шпалерами для цветов, теперь безвкусно сверкали пластиком, алюминием и неоном, а деревянные домики исчезли, как будто их и не было. Повсюду блеск металла телефонных кабелей, буйство электрических проводов, белье,

вывешенное из штампованных окон, как слезы в глазах идиота.

Перед отъездом в Осаку я зашел в «Гранд-отель» — приблизительный географический центр города. Поднялся на лифте на последний этаж, где, за исключением пагоды Тодзи и ломтика крыши Хонгандзи, со всех сторон на меня давил все тот же удушающий дух урбанизации. Живую красоту города разбили на кучки понурых беженцев — результат необъяснимого эксперимента в области культурного апартеида.

Я вспомнил стихотворение Басё, бродячего барда, которое тронуло меня, когда мама впервые прочла его во время моего первого посещения города. Она взяла меня за руку, когда мы стояли на высокой террасе храма Киёмидзу, глядя на распростершийся под нами тихий город. Мама вдруг поразила меня, с акцентом продекламировав по-японски:

Kyou nite mo kyou natsukashiya… И в Киото я тоскую по Киото…

Однако смысл стихотворения, некогда наполненного невосполнимой тоской, изменился. Как и сам город, оно сейчас звучит горькой иронией.

Я печально улыбнулся, подумав, что, если бы хоть что-нибудь из этого было моим, я смог бы распорядиться лучше. Вот что получаешь, когда доверяешься правительству.

Зажужжал пейджер. Посмотрев на него, я увидел код, который установили мы с Тацу, а также телефонный номер. Я ожидал чего-нибудь подобного, но не так быстро. «Черт! — подумал я. — Мир так тесен».

Я спустился на лифте в холл, вышел на улицу. Найдя в подходящем малолюдном месте таксофон, сунул в него телефонную карту и набрал номер Тацу. Я мог бы просто проигнорировать его, но трудно представить, что Тацу сделает в ответ. Лучше узнать, что ему нужно, сохраняя внешние атрибуты сотрудничества.

Всего один гудок, после чего я услышал его голос.

— Привет, — сказал он, не называя себя.

— Привет, — ответил я.

— Ты все там же?

— А зачем мне уезжать? — Я хотел, чтобы он почувствовал сарказм.

— Я подумал, что после нашей последней встречи ты можешь захотеть… снова отправиться путешествовать.

— Могу. Но еще не дошел до этого. Думал, ты в курсе.

— Я стараюсь уважать твое уединение.

Мерзавец. Даже когда Тацу занят разрушением моей жизни, ему всегда удается выжать из меня улыбку.

—

Я ценю это, — ответил я.

— Мне бы хотелось еще раз с тобой встретиться, если ты не против.

Я колебался. Он уже знает, где я живу. Если хочет добраться до меня, ему нет смысла договариваться о встрече где-либо еще.

— Дружеская встреча?

— Как скажешь.

— Дружеская встреча.

— Хорошо.

— Когда?

— Я буду в городе вечером. Там же, где и в прошлый раз?

Я снова заколебался, потом сказал:

— Не уверен, что удастся туда попасть. Тут недалеко есть отель с весьма неплохим баром. Заведение моего типа. Понимаешь, о чем я?

Я имел в виду бар в «Осака Ритц-Карлтоне».

— Думаю, я смогу его найти.

— Встретимся в баре в то же время, что и в последний раз.

— Да. Буду ждать встречи. — Пауза. Потом: — Спасибо.

Я повесил трубку.

7

В Осаку я вернулся на экспрессе «Ханкай» и сразу направился прямо в «Ритц». Хотел быть уверен, что окажусь на месте хотя бы на несколько часов раньше на случай, если там появится кто-то, кого мне не хотелось бы увидеть. Заказал сыр с фруктами и чай «Дарджилинг».

Тацу был пунктуален, как всегда. Он чрезвычайно учтив — двигается медленно, чтобы я видел: никаких сюрпризов не приготовлено. Сел напротив меня на обитый тканью стул. Посмотрел вокруг — на светлые деревянные панели, канделябры и подсвечники.

— Мне снова нужна твоя помощь.

Предсказуемо. И прямо в точку, как всегда. Но ему придется подождать, прежде чем я отвечу.

— Хочешь виски? — спросил я. — У них отличный «Крагганмор» двадцатилетней выдержки.

Он покачал головой:

— Я бы присоединился к тебе, но доктор советует воздерживаться от таких соблазнов.

— Не знал, что ты слушаешься доктора.

Тацу надул губы, как бы готовясь совершить признание.

— И жена тоже стала плохо относиться к таким делам.

Я посмотрел на него и улыбнулся, слегка удивленный образом крутого парня, который по-овечьи подчиняется жене.

— В чем дело? — спросил он.

Я ответил правду:

— Всегда приятно видеть тебя, мерзавца.

Он улыбнулся в ответ, вокруг глаз возникла сеточка морщин.

— Взаимно.

Тацу подозвал официантку и заказал ромашковый чай. Раз он не пьет, я тоже воздержался от «Крагганмора». Жаль. Тацу повернулся ко мне:

— Как я уже сказал, мне снова нужна твоя помощь.

Я постучал пальцами по стакану:

— Я так понял, ты имел в виду дружескую встречу.

Он кивнул:

— Я лгал.

Мне это уже было известно, и он догадался, что я знаю. И все же.