Дождь немного стих

Миронов Сергей Сергеевич

Нравилась эта потеха,

Смотрели они со всех сторон

И, буквально, давились от смеха…

Но в это время тихо и ловко

Над городом кружил самолет.

И никто иной, как Вася Морковкин,

Был в самолете пилот.

И когда воробьиная наглая морда

Попала в заветную метку,

Вася Морковкин спокойно и гордо

Пальцем нажал на гашетку.

Так и не стало того подлеца.

В

стороны враз разлетелись перья.

И после истории такого конца

Смело по тротуарам гуляю теперь я.

Верю, что если случиться порой,

Что кто-то прибегнет к гадким уловкам,

Всегда поможет народный герой,

Такой, например, как Вася Морковкин…

Про орла

Сижу за решеткой в темнице сырой.

Вскормленный в неволе орел молодой.

А. С. Пушкин «Узник»

У орла подбиты оба крыла,

И оба подбиты глаза.

Он сидит, а под ним трясется скала,

Но он не моргнет ни разу.

Море бурное волнами бьет о скалу,

Солнцем перьев печет солому.

Хочется что-нибудь скушать орлу,

Но клюв у него изломан.

От орла ушла молодая жена,

Дети к советам глухие.

Но орел не грустит, ведь его жизнь полна

Борьбою со стихией.

То под утро смертью блеснет стрела,

То понос прошибет вечерний…

Вот такая суровая жизнь у орла

Полная приключений.

Адам, Ева и змей

— Откуси-ка кусочек — раз сказала мне Ева,

И протянула яблоко в белых руках.

Я откусил, конечно, чтоб избежать ее гнева,

Оно было червивым и меня стошнило в кустах.

Продолжение вы знаете, нас всех изгнали,

И пошли мы по земле, которой не было пустей.

Скажу для сведения, чтоб вы знали —

Первая семья — это я, Ева и змей.

Так и жили мы вместе, вставая на рассвете,

Работали весь день и в стужу и в зной.

И постепенно откуда-то появлялись дети,

А Ева и змей все шептались за спиной.

А о чем шептались, даже и не знаю,

И откуда дети — вопрос в глаз, а не в бровь.

Жаль, что я вытошнил тогда яблоко познания.

Вот такая история, а вы говорите «Любовь»!

Былина

Как горят костры у Шексны-реки,

Как стоят шатры бойкой ярмарки.

Александр Башлачёв «Егоркина былина»

1

Вновь

пришла зима, и все замерло.

Содрогнулся вечный круговорот.

Все что двигалось, встало замертво.

Ни прохожих, ни вестей у ворот.

Время бьется в мозг, да звуками мерными

Все проносит мимо мысли замах.

Рвется ветер в дом движеньями нервными,

А за окнами повсюду зима.

Он бежал бы прочь, да враз не уйти ему.

Он лишь смотрит вдаль на блеклой заре.

Душу всю заволокло паутинами…

Вот и белые волхвы у дверей.

Там река твоих надежд скрыта холодом,

Там река твоих надежд в латах лжи.

А кто реку ту пройдет в три дня по леду,

А кто реку ту пройдет — будет жив!

Там предстанет пред тобой тьма, и мышкою

Иль чудовищем порхнет у лица.

Отворотишь взгляд — тотчас станешь льдышкою,

А удержишься — пройдешь до конца.

2

Вот и ласково кружится метелица.

Он застыл, переступая порог.

Но сказать, зачем пришел — как осмелиться?

Да и ей спросить самой невдомек.

Только где ж ее искать, эту реку то?

Как ту сторону найти, что верна?

Он закрыл глаза, одно — смотреть некуда.

Он открыл глаза — да вот и она.

Он кричит, разинув рот, надрывается,

Где река надежд застыла молчком.

Он кричит, а в глубине уже знается,

Не услышит даже эхо ни в ком.

Путь неблизкий с безутешными мыслями,

А идти то, что ни день, все не в счет.

Но сомнения бездейственный миг сломив,

Он шагнул по глади скованных вод.

Книгу памяти листал с бойким шелестом,

А всей книге той цена — битый грош.

Только не нашел такого в душе листа,

Чтобы вырвать, да не кинуло б в дрожь.

3

Оттого и в голове помешалось все.

Он идет, усталость сводит с ума.

На колени хоть пади, снегу жалуйся.

Как предстала перед ним с неба тьма…

— Ты зачем сюда пришел, горе-молодец,

Прошагал реки надежд добру треть?

Иль отведать моего решил холода,

На видения ль мои посмотреть?

Тьма холодная красуется силою.

В сердце льдинками застыли слова.

Разговаривать с такой — дело милое,

Что лучиною огонь целовать.

Обернулась темень пропастью черною,

И обратно поманил к дому страх.