Дождь в конце сентября
Шрифт:
– В поте лица повышаю процент раскрываемости.
– Что за разговорчики?! – рявкнул Павлов. И тут же спросил почти участливо: – Ты в порядке?
– В полном.
– Что выяснил по Шувалову?
– Его убили.
Повисла пауза.
– Ты уверен?
– Абсолютно.
– А доказательства?
– Никаких.
– Так какого черта?!.. Он мне звонил незадолго до исчезновения. Просил разрешения приехать, показать какие-то документы. Толковал про убийство. Я как раз обдумывал, кого бы в Лесогорск послать, чтоб разобрался по-умному.
– Шувалов уже не приедет и ничего не покажет. Потому что больше нет ни его, ни документов. – Голос у Лапина сел. – А что сказали про звонок – спасибо! Это кое-что проясняет. Бухгалтерская распечатка медугородних разговоров попала к Мазуру. Или еще к кому-то. Они заподозрили, что Володька собирается идти ва-банк. В общем ясно….
– Немедленно возвращайся, – приказал Павлов.
– Зачем? Ознакомиться с приказом об увольнении?
– Какое, к черту, увольнение?!
– Да бросьте! Не сейчас, так через месяц. За то, что не поправил дела.
– Андрей, – по-отечески сказал Павлов. – Немедленно двигай сюда. Ты там черт знает чего наворотишь! Приезжай, напиши, обстоятельный рапорт, ознакомим крайпрокуратуру, направим бригаду. Я сам поеду…
– Вы хоть верите в то, что говорите? – перебил полковника Лапин. – Вы мне лапшу на уши вешаете или себя обманываете?
– Андрей!!
Лапин положил трубку и направился вон из райотдела. Заняться ему пока было нечем.
Провалявшись на кровати в гостиничном номере весь день, Лапин, как стемнело, вернулся в РОВД. Заглянул к Гусеву. Тот оказался на месте, настороженно глянул на напарника.
– Где ваше превосходительство носит?
– Мы отдыхали.
– Самое время. А я вот поработал.
– Повысил раскрываемость на две тысячных процента?
– Слушай, – Гусев понизил голос, – я уж подумал, кранты нашему делу. А тут везуха подкатила.
– Не томи, порадуй.
– В ИВС за наркоту сидит один шибко цветной тип. Мы его давно пасли. Крученый, у блатоты авторитет имеет, у общаковцев в доверии. Осведомленный мужик. Вот я ему в камеру и подкинул человека, чтоб вызвал на откровенность. У меня наседка с опытом. Цветной и разговорился. Рассказывает, что плотно завязан в икряных делах. Знает, кто ловит, кто сбывает, кто прикрывает. И упомянул про то, что приезжие быки грохнули какого-то бича.
– Может, хлещется?
– Не похоже.
– И как мы его поколем?
– Понятия не имею. Ты спец из управы, ты и думай.
Лапин помолчал, размышляя.
– Можешь цветного поднять из камеры?
– В такое время? И следака не спросив?
– А ты напрягись. Ты здешний или зачем?
Гусев криво усмехнулся.
– Под танки толкаешь, начальник?
– Штабным крысам памятники не ставят. Не хочешь стать панфиловцем?
–
– Я с ним с глазу на глаз переговорю.
– Смотри, стукача не запали!
– Не пугайся.
Худой, чернявый парень, попахивающий камерным смрадом, опустился на стул.
– Фамилия, имя? – жестко спросил Лапин.
– Мне бы чайку, нач-чальник!
– С чаем успеется.
– А на сухую базара нет.
– Ну, смотри… Я из крайцентра, майор Лапин. Ты здешнего замначальника розыска Луценко знаешь?
– Кто ж его не знает. – Парень зевнул.
– Он арестован и сейчас находится в краевом изоляторе ФСБ.
– Во нештяк! – Чернявый расплылся в улыбке. – За что повязали?
– За соучастие в убийстве своего шефа, Шувалова. За связь с организованной преступной группой, занимающейся на реке незаконным промыслом. И еще кое-чем похлеще. Ты не в курсе?
Парень насторожился.
– Откуда мне-то задуть могло?
– Знаешь, кто лучше всех колется на следствии? Менты.
– Ну и что?
– А то, что в его показаниях фигурирует твоя фамилия.
– Каким это боком?
– А ты, по его словам, с бандгруппой, что сейчас по реке рассекает, в тесном контакте.
– Порожняки. Кончай, начальник, на понты меня обувать!
– Слушай внимательно. Есть такое негласное решение: если ты прояснишь некоторые обстоятельства, выйдешь на свободу. Официально я тебя отпустить, понятно, не могу. А со второго этажа спуститься сумеешь? – Лапин кивнул на окно. – Одно условие – сваливаешь из района и ментам не попадаешься.
Парень выпучил глаза.
– Ты гонишь, начальник! Покажи ксиву.
Лапин протянул ему служебное удостоверение. Чернявый долго изучал книжицу, вглядывался в фотографию на ее развороте. Наконец спросил:
– Это чо, такие новые методы? Как в Америке? Сдал босса и свободен?
– Угадал.
– Никогда про такое у нас не слыхал.
– Ты много про что не слыхал. Вот я тебя и просвещаю.
Парень задумался.
– И какие гарантии, что не кинешь меня?
– А чем ты рискуешь? Протокола я не составляю и ничего подписывать не прошу. А слово к делу не пришьешь.
Лапин видел, что в чернявом оторопь и недоверие борются с отчаянным желанием оказаться на свободе. Любой ценой. И желание это настолько сильно, что парень может клюнуть.
– Если попадешь под раскрутку, получишь срок – стариком выйдешь и с тубиком в последней стадии. Есть о чем подумать.
– Ну ладно, предположим, я на твои приколы куплюсь. Потом в окно, а ты мне пулю в затылок… при попытке к бегству. Или там, внизу караулят?
– Ты деловой или шестерка? Если деловой, рискни. А на тот свет могут и без побега, прямо в камере отправить. Дела-то серьезные заварились.
– Пугаешь?
– Как хочешь понимай.
– Ты не мент, – сказал чернявый. – Ты кто-то другой.