Дождь в моей душе

Зимняя Марина

– Прекрати!
– Рома встал между нами.
– Мы уже поговорили. Матвей понял, что поступил очень глупо.

– Да я чуть с ума не сошла!
– вопила я.

Рома вышел из комнаты и вернулся через минуту со стаканом воды. Матвей продолжал стоять и сверлить взглядом пол.

– Как вы встретились?
– вопрос был адресован Роману.

– Я ездил к сыну. Матвей шел через парковку.

– Твой сын, - я осеклась.

– Да…

Уверен, ты видела его могилу.

Я кивнула и опустила взгляд.

– Матвей! Поехали домой… - я встала с дивана.

– Не спеши. Тебе нужно успокоиться. Ненужно садиться за руль в таком состоянии.

Я взяла его за руку и отвела в сторону.

– А как же твоя жена?
– полушепотом спросила я.

– Мот! Погуляешь с Луной?
– из соседней комнаты выбежала собака и весело виляя хвостом, как ласковая кошка стала тереться об ноги Матвея. На губах брата промелькнула улыбка.
– Видишь. Она только имя свое услышала уже тут как тут. Погуляйте на заднем дворе.

Матвей почесал Луну за ухом, и они вдвоем вышли из комнаты.

– Пойдем-ка со мной, - Рома подхватил мою руку и повел меня на второй этаж.

– Куда ты меня ведешь? Ты меня познакомить с ней что ли хочешь?
– слегка упираясь бормотала я.

– Да! Как ты догадалась, - грустная улыбка на секунду приподняла уголки его губ.

Рома распахнул передо мной дверь одной из комнат. Это была детская. Она была оформлена в морском стиле даже кровать представляла собой подобие двухпалубного корабля. Просторная комната была очень светлой, часть комнаты была оборудована спортивным комплексом: шведская стенка, канаты, сетка. На полу лежали гимнастические маты, все выглядело так, будто бы хозяин этой комнаты только что резвился на этом самом месте, но сейчас вышел на обед или на прогулку. Я провела рукой по письменному столу на котором небрежно валялись карандаши. Пальцы прочертили дорожки по пыльной поверхности. Несколько рисунков лежали в таком же хаотичном порядке. А на стуле стоял раскрытый школьный ранец.

Рома взял меня за руку и повел в другую комнату. Эта комната напомнила мне спальню моих родителей. Небрежно заправленная кровать. Бежевый шелковый халат перекинут через спинку стула стоящего напротив туалетного столика. Баночки и тюбики, разбросанные по поверхности столешницы. Все было покрыто толстым слоем пыли. Когда-то хозяйка этой спальни очень куда-то спешила…

– Они ехали встречать меня с самолета.

– Я не думала, что твоя жена умерла… Я видела только

могилу ребенка.

– Так она не умерла, Саш!

– Как?
– я смотрела на него во все глаза.

– Она примерно в таком же состоянии, как и твой дедушка. Только твой дедушка тебя узнает. А Лера ничего не помнит…

– Получается она не живет здесь?

– Последние шесть лет она живет в другом месте. Она под постоянным медицинским наблюдением.

– Но она ведь молодая! Она ведь может поправиться!?
– я не знаю какой ответ я хотела от него услышать. Мое сердце снова рвалось на части. Мне было жаль эту женщину, и я желала ей выздоровления и одновременно хотела бы чтобы ее не было в живых.

– За шесть лет ее состоянии не улучшилось ни на йоту. Врачи сразу сказали мне, что шансов нет… По сей день их прогнозы не изменились.

***

Легкий весенний ветерок играет в моих волосах. Я подставляю лицо лучам ласкового майского солнца. Кто бы мог подумать, что пару часов назад лил страшный ливень, сопровождающийся вспышками молнии и раскатами грома.

– Шуруп! Посмотри!
– кричит Матвей указывая пальцем в небо.
– Ты видела когда-нибудь такую? Офигеть какая яркая!

Красочная дуга пронизывает белые кудрявые облака. И я вспоминаю примету которую всегда упомянула мама при виде радуги. После радуги обычно не бывает дождя. Дождь закончился и в ближайшее время нас ждут ясные деньки.

– А Рома скоро приедет?
– Мот стягивает со стола творожное печенье и скармливает его Луне.

– Часам к восьми, - говорю я удобнее устраиваясь в ротанговом кресле на веранде.

– А ты чего такая счастливая?
– подмечает мое настроение брат.

– Погода сегодня хорошая, - подмигиваю ему я и нащупываю в кармане картонную полоску.

У нас с Ромой будет ребенок. Несколько дней я не решалась сделать тест. Убеждала себя, что скорее всего это просто сбой. Но сердце подсказывало мне, что это не так. И сегодня утром я в этом убедилась.

Наша жизнь не черновик и у нее нет демоверсий. Она дана нам лишь один раз. И только нам решать, как ее проживать. Кому-то отмеряно восемьдесят лет, кому-то сорок пять, кому-то семь, а кому-то суждено провести ее в беспамятстве прикованным к пастели. Годы бегут, ускользают как песок сквозь пальцы... И каждый человек имеет право украсть, хотя бы маленький кусочек счастья, у беспощадного времени.

Конец