Дождевые черви: 2161-2162
Шрифт:
– У вас интересные строительные материалы вокруг. Вот сейчас я сел на каменную скамью, но не чувствую ее холода, – я задал новую тему разговора.
– Да. У нас все обязательно проходит нанообработку для повышения качества. Наши здания никогда не рушатся, механические устройства не стачиваются, ничего не ржавеет, у каждой конструкции всегда есть большой запас прочности, – он говорит, засмотревшись на работу садовника ватерпасом.
– Каждому изделию мы придаем свои свойства для комфортности. Одним словом, вокруг все чуть ли не вечное.
– Изумительный мир, – вздохнул
– Глупо экономить на производстве и тратить ресурсы как человеческие, так и материальные на поддержание, ремонт и восстановление. Порой приходят мысли, что без всесокрушающей войны невозможно было бы построить мир так организованно. Необходимо сделать все с нуля.
– Согласен. Сложно перебрать двигатель, когда он уже работает…
– Золотые слова! Ваши?
– Неважно. А кстати, чем вы занимаетесь? – я повернулся к Евгению.
– Ассистент, – ответил он кратко.
– В каком смысле ассистент? Профессия такая?
– Во всех смыслах. Это как состояние души, – он немного посмеялся. – Я не имею одной определенной формы занятости. Меняю направления от настроения и интересов. Куда направят, там и работаю. За много лет жизни многому учишься.
– А у нас весь труд так разделяется в Чистых землях, для стимулирования разностороннего развития.
– Не путай, ты уже там не живешь. «У нас» – это теперь в Агломерации Призраков пустошей, – снова эти слова. – А в целом труд разделяется точно так же, бывают принудительные меры, но это редкость. Все общество очень ответственно. Просто кому-то нравится одна профессия, но согласись, что двести лет заниматься одним и тем же очень скучно.
– Наверное! Откуда мне знать, – я улыбнулся. – А что происходит с гражданами, помещенными на карантин?
– А что с ними должно происходить?
– Мне рассказывали, что всех тех, кто, грубо говоря, вызывает подозрение контакта с окружающим миром, бросают на карантин и дальше неизвестно, что с ними происходит. Я вот, к примеру, вообще всю жизнь жил в пустоши, но разгуливаю тут у вас.
– Едят их! – сказал Женя так резко, что я немного испугался. – Шучу, ха-ха-ха! Чушь это все. Еще ни одному попавшему на карантин в чем-то не отказали, все вернулись в свои дома. Просто ряд принудительных процедур и анализ общего состояния здоровья. Своего рода подстраховка, статистика, исследования. Нас сотни миллионов в одной системе, дикарей сотни тысяч. Всем свои методы контроля эпидемий и реакций на препараты.
– Понятно. А как же изгои?
– А откуда у тебя вообще такая информация? – Женя невольно нахмурился, выдавая смену настроения.
– Это все Багряный Максим рассказал.
– Вот жук! Вот кто предатель, так предатель!
– Что-то новенькое чувствую. А поподробнее? Опять какое-то разоблачение?
– Да чего рассказывать тут?! Во времена, когда Агломерацию еще можно было поразить, на закате жизни Великих, этот товарищ решил поиграть в вождя, забрав с собой приличное количество инъекций и свалив с ними на запад обожествиться среди вашего
– Ну, да.
– За инъекциями или как он это преподнес?
– Как сейчас понимаю, то да. Те, что в Пантеоне хранятся.
– Да, верно. В то время никто и не знал места их производства, только в Пантеоне лежали до недавних пор древние образцы. А колоть приходили непосредственно домой, население было небольшое. Это сейчас тебе в почту кидают.
– Значит, профанация… Не нужно ему никаких исследований, просто уколы кончились, – пришел я к выводу. – И, похоже, он не придышался. Он постоянно курит табак. Если это вообще табак, я не встречал курящих, хоть и дряни этой много осталось после войны. Курение заглушает запахи?
– Не скажу, не проверяли и тоже не курим. А по твоим выводам все именно так. Зачем ему эти исследования? Только интересно, совпадение ли то, что кончились они у него в момент выпуска одноразового препарата?
– Думаешь, доносчик есть?
– Исключать нельзя… Более того, возможно, он действительно домой податься захотел…
– Я что-то притомился. По домам? – от обилия новой информации голова будто потяжелела. Немного продолжив бессмысленные рассуждения, мы вышли из парка и побрели пешком дальше в сторону метро. Занятые разговорами, не заметили, как небо нахмурилось. Через минуту появилось странное явление в небе, которое не могу объяснить.
– Что это? – я указал пальцем, вытянув руку вверх.
– Ах, это. Каждый сектор накрыт гравитационным полем, оно способно отталкивать мелкие предметы, такие как капли дождя. Ты видишь, как они будто скатываются по невидимому куполу. Нам не нужны дожди пока что.
– Ух, вот это да. Но почему «пока что»?
– Есть некоторые планы, но в неблизком будущем, может, когда заполоним весь континент, а лучше несколько континентов.
– Если нельзя рассказывать, не буду спрашивать, извини.
– Ничего страшного, – успокоил меня Евгений, хоть я действительно не расстроился.
– А сейчас у вас площадь Агломерации сильно большая?
– Ха, вот сам подумай, – усмехнулся Евгений и, зажимая по одному пальцы на руках, стал объяснять, – площадь каждого сектора, количество секторов и колец, чем дальше кольцо от центра, тем больше секторов умещается на нем. Плюс «природные» сектора, которые гораздо больше по площади, а иногда кратно больше, если заключают в себе горный рельеф или водные ресурсы. Вот и считай.
– Это же львиная доля Евразии! – воскликнул я.
– Ага. Поэтому воевать с нами просто бесполезно. И качество, и количество. Все, что может делать Конурбация, – измениться во взглядах на построение общества.
– И времени у них все меньше. Вы стали расти чрезвычайно быстро, чем больше секторов, населения, тем быстрее вы строитесь.
Евгений кивнул головой и снова сделал замечание по поводу «вы» и «мы». Спустились на шумную станцию метро, отправились со знакомой пересадкой в свой сектор.