Дожить до утра
Шрифт:
— Что тоже? — Взгляд Николаева сделался жестким.
— Ну… нравится… Красивая…
— А кто?
— Да ладно тебе! — Он сорвался с места к засвистевшему на плите чайнику. — Что мы, дураки, что ли?! Не видим, как ты мучаешься?!
— Ах вон оно что?! — С силой вдавив окурок в пепельницу, Николаев встал и железно отчеканил: — Я вас всех, мать вашу, премиальных лишу, если услышу еще что-нибудь подобное! Ишь, сваха какая выискалась! Это они тебя ко мне командировали?! Я вас…
Он принялся метаться по кухне, размахивая руками и рассыпая угрозы в адрес сердобольных сотрудников. Его гневные речи, может быть, и
— Прошу вас! — Приглашающе вытянув обе руки в сторону стола, Усачев как можно виноватее поглядел исподлобья на шефа.
— Ишь! Распустились! — напоследок вымахнул в стол кулак. — О судьбе моей пекутся! А что раскрываемости нет по району, так это у меня голова должна болеть? Чего скалишься?!
— Я?! — Леня приложил руку к сердцу. — Я скалюсь?! Да разве ж я посмел бы, гражданин начальник?!
— Гад ты, Ленька! — в сердцах выдал ему Роман и все же попытался улыбнуться. — Пользуешься тем, что мы друзья с тобой… А то послал бы я тебя…
Усачев шумно втянул в себя чай, откусил печенье и, поняв, что основная часть прений, самая гневная, уже миновала, вкрадчиво спросил:
— Ром, ну ты же не будешь отрицать, что она тебе нравится?
— Кто? — на всякий случай поинтересовался Николаев, не желая, как мальчишка, попадать впросак.
— Ксения Николаевна, — с придыханием выдал Леня. — Та жгучая брюнетка с кошачьими глазами и повадками рыси. Та самая, при имени которой ты кривишься и воротишь нос. Но ты ведь не зря натаскивал нас, сыщик! Мы же не дураки. Мы же все видим…
— И что вы видите? — сделал последнюю попытку отпереться Николаев, машинально помешивая ложечкой пустой чай.
— Влюбился ты, Рома! Ох и влюбился! И лучше бы тебе не влюбляться, но… — Усачев печально вздохнул. — Но коль уж так начертано судьбой, то ничего не поделаешь…
Роман и слушал, и не слушал его. Потягивая обжигающе горячий крепкий чай, он мысленно ругал себя всякими словами за то, что пропустил момент, когда его чувства возымели верх над разумом. Надо же было так влипнуть, черт возьми! Что за ирония судьбы? Ведь по — падались девушки с прекрасными данными, милым нравом, из хороших порядочных семьей. А он все нос воротил. Не время. Не сейчас. Еще рано об этом думать, о семье в смысле. Вот она, любовь-злодейка, и преподнесла ему сюрпризец в облике этой, как ее там Ленька назвал — кошка? Точно! Кошка и есть. Независимая, гордая. Гуляющая сама по себе. Да к тому же еще и с героическим прошлым…
— Все бы ничего, кабы не эта ее уникальная способность попадать в различные переделки, — вторил вслух Леня его собственным мыслям. — Так-то, может, ты и приручил бы ее.
— Ну, давай выкладывай, что накопал, — лениво перебил его проповедь Николаев, отставляя в сторону пустую чашку. — Ты же не просто так ко мне притащился в такую даль. Что-то в заначке имеешь на нашу леди.
— Нет, ну ты даешь! Вот это да!
Усачев усиленно пытался изобразить восхищение, но по тому, как фальшиво прозвучала его последняя фраза, Николаев понял, что новости не из приятных. Он прищуренным взглядом осадил не в меру разошедшегося сотрудника и кивком головы благословил на откровение.
— Да
— Ну что того-то, мать твою?! — не выдержал Роман. — Хорош канючить! Доложить по полной форме!
— Я не знаю, — честно признался тот. — Я не знаю. Чего-то плохо пахнет вся эта история с убийством ее соседа. Шепнули мне, что он начал круги нарезать вокруг Шерстневой.
— Это та дамочка, что нашу леди сместила с трона?
— Она самая… Накануне гибели видели его с пареньком одним. По описанию очень на сына его похож. Долго в баре сидели, беседовали. На другой день этого самого Володю убили. А тут совсем чертовщина какая-то получается…
— Что?
— Да я про оружие…
По тому, как маялся Леня, пытаясь подобрать слова, Николаев понял, что самое главное откровение еще впереди.
— Володя был убит из пистолета, который проходил по одному делу несколько лет назад, — не обманул тот его ожиданий.
— Так, уже теплее, — приободрил Николаев не в меру исстрадавшегося коллегу.
— Подозреваемым по тому убийству проходил некто Игорь Коновалов. Наши пацаны, кто его брал, могли поклясться, что видели, как он стрелял. Куда он смог пульнуть пушку в тот момент, черт его знает! Все обыскали потом. Каждый сантиметр на карачках — все без толку. Парень смог выйти сухим из воды. Крутые покровители. Классный адвокат. Дело даже до суда не довели. А теперь вдруг то же самое оружие всплывает…
— А кто такой этот Игорь Коновалов?
— Игорь Коновалов — покойный дружок нашей всеми уважаемой Ксении Николаевны…
Глава 13
Разговор с Максимом добавил Ксюше головной боли.
Нет, каков молодец, а?! Ты, говорит, никуда не суйся! А куда она, собственно, совалась-то?! Жила себе тихо-мирно после смерти Игоря. Ни к кому с претензиями не лезла. В жилетку не плакалась. Внимания не требовала. Все свое сокровенное и мрачное прятала глубоко внутри себя. Чтобы и другим не заметно, и себе лишний раз без напоминаний.
Так ведь нет! Так ведь и норовит каждый залезть и покопаться в ее душе! Жилочку за жилочкой повытягивать да поперебрать, поперетрясти, узнать, чего каждая из них стоит. Ладно бы из благих побуждений, а то ведь в целях соблюдения собственной безопасности. Каждому свой шкурный интерес дороже!..
Ишь, благодетель! Новость ей приехал сообщить. Будто без него не известно, что, не зная брода… и так далее. Что он там говорил насчет больших ребят? Наехали на него, значит?
— Н-да-а… — выдохнула Ксюша вслух, минуя арку проходного двора. — Видно, не все так просто во всей этой истории…
Но если Макс делал ставку на свои угрозы, значит, он совершенно не знал женщин. Редко какая женщина устоит перед соблазном показать нос мужику. А если к тому же этот самый мужик ей донельзя неприятен, то тут уж сам бог велел засучить рукава.
Стоп! Ксюша остановилась как вкопанная и удивленно огляделась. Все вроде бы как и прежде. Тот же самый двор. Те же самые качели, скамеечки и песочницы. Даже пес у подъезда лежит в той же самой позе, что и два часа назад. Но она со всей ответственностью могла заявить: для нее что-то незримо изменилось. Что-то сдвинулось с какой-то мертвой точки, начав новый отсчет времени.