Дозоры.Сборник. Книги 1-10
Шрифт:
Я поверил.
По сравнению с шефом мои способности близятся к нулю.
— Значит, мы не знаем главного — причины?
— Да. Удар нацелен на тебя, теперь уже сомнений нет. Дикарем управляют, очень тонко и изящно. Он считает, что воюет со Злом, а сам давным-давно стал марионеткой на ниточках. Сегодня его привели в тот же ресторан, куда пришел ты. Подсунули жертву. И ты влип.
— Тогда — что делать?
— Искать Дикаря. Это последний шанс, Антон.
— Мы же его фактически убьем.
— Не
— Все равно. Как бы он ни был плох, как бы сильно ни заблуждался, но он — наш! Он воюет со Злом как умеет. Ему надо просто все объяснить.
— Поздно, Антон. Поздно. Мы проморгали его появление. Теперь за ним тянется такой след… Помнишь, как кончила та вампирша?
Я кивнул:
— Упокоение.
— А ведь она совершила куда меньше преступлений — с точки зрения Темных. И тоже не понимала происходящего. Но Дневной Дозор признал ее вину.
— Случайно ли признал? — спросила Светлана. — Или — создавая прецедент?
— Кто знает? Антон, ты должен найти Дикаря.
Я вскинул глаза.
— Найти и отдать Темным, — жестко сказал шеф.
— Почему я?
— Потому что только для тебя это морально допустимо. Под ударом — именно ты. Ты лишь обороняешься. Для любого из нас отдать Светлого, пусть даже стихийного, самоучку, обманутого, будет слишком большим шоком. Ты выдержишь.
— Не уверен.
— Выдержишь. И учти, Антон. У тебя есть только эта ночь. Дневному Дозору больше незачем тянуть, утром тебе предъявят формальное обвинение.
— Борис Игнатьевич!
— Вспомни! Вспомни, кто был в ресторане? Кто пошел вслед за Темным магом в туалет?
— Никто. Я уверена, я все время поглядывала, не выйдет ли он, — вмешалась Светлана.
— Значит, Дикарь ждал мага в туалете. Но выйти он должен был. Помните? Света, Антон?
Мы молчали. Я — не помнил. Я старался не смотреть на Темного мага.
— Вышел один человек, — сказала Светлана. — Такой, ну…
Она задумалась.
— Никакой, абсолютно никакой. Средний человек, словно смешали миллион лиц и вылепили одно общее. Я мельком увидела и сразу же забыла.
— Вспоминай, — потребовал шеф.
— Борис Игнатьевич, не могу. Просто человек. Мужчина. Средних лет. Я даже не поняла, что он — Иной.
— Он стихийный Иной. Он даже не входит в сумрак, балансирует на самом краю. Света, вспомни! Лицо или какие-то особые приметы.
Светлана потерла пальцем лоб:
— Когда он вышел, сел за столик, там была женщина. Красивая, русоволосая. Она подкрашивалась, я еще заметила, что косметика у нее фирмы «Люмене», я сама иногда такой пользуюсь, недорогая, нехорошая.
Несмотря ни на что, я улыбнулся.
— И она недовольная была, — добавила Света. — Улыбалась, но криво. Словно хотела еще посидеть, а пришлось уходить.
Она опять задумалась.
— Аура женщины! —
Он повысил голос и сменил тон. Конечно, никто в ресторане его не услышал. Но по лицам людей прошли судорожные гримасы, официант, несший поднос, споткнулся, уронил бутылку вина и два хрустальных фужера.
Светлана тряхнула головой — шеф ввел ее в транс так непринужденно, словно она была простым человеком. Я видел, как расширились ее зрачки и легкая радужная полоска протянулась между лицами девушки и шефа.
— Спасибо, Света, — сказал Борис Игнатьевич.
— У меня получилось? — удивленно спросила девушка.
— Да. Можешь считать себя магом седьмой ступени. Я сообщу, что зачет принял лично. Антон!
Теперь я посмотрел в глаза шефу.
Толчок.
Струящиеся нити энергии, неведомой людям.
Образ.
Нет, я не видел лица подруги Дикаря. Я видел ауру, что куда больше. Синевато-зеленые слои перемешанные, будто мороженое в вазочке, маленькое коричневое пятнышко, белая полоса. Аура достаточно сложная, запоминающаяся и в целом симпатичная. Мне стало не по себе.
Она любит его.
Любит и на что-то обижается, считает, что он ее разлюбил, и все равно терпит и готова терпеть дальше.
По следу этой женщины я найду Дикаря. И сдам его Трибуналу — на верную смерть.
— Н-нет, — сказал я.
Шеф смотрел на меня с сочувствием.
— Она же ни в чем не виновата! И она его любит, вы же видите!
Ныла в ушах заунывная музыка, и никто из людей не отреагировал на мой крик. Хоть по полу катайся, хоть под чужие столики ныряй — ноги подожмут и продолжат поглощать индийские блюда.
Светлана смотрела на нас. Она запомнила ауру, но вот расшифровать ее не смогла: это уже шестая ступень.
— Тогда погибнешь ты, — сказал шеф.
— Я знаю за что.
— А ты не думал о тех, кто любит тебя, Антон?
— Этого права у меня нет.
Борис Игнатьевич криво усмехнулся:
— Герой! Ах какие мы все герои! Ручки у нас чистые, сердца золотые, ноги по дерьму не ступали. А женщину, что отсюда увели, помнишь? Детей ревущих помнишь? Они-то не Темные. Обычные люди, которых мы обещали защищать. Сколько мы взвешиваем каждую плановую операцию?
Почему аналитики, пусть я и кляну их каждый миг, с седыми головами в пятьдесят лет ходят?
Как недавно я отчитывал Светлану, отчитывал уверенно и властно, так теперь шеф хлестал меня по щекам.
— Ты Дозору нужен, Антон! Света — нужна! А вот психопат, пусть даже добрый, — не нужен! Кинжальчик в руки взять да по подворотням и туалетам Темных отлавливать — просто. О последствиях не думать, вину не взвешивать. Где наш фронт, Антон?
— Среди людей. — Я опустил взгляд.
— Кого мы защищаем?