Драфт. Часть первая: build
Шрифт:
Встреча с девочками, которая предполагалась легкой и веселой, почему-то в результате получилась какой-то удручающе тоскливой. Нет, все вроде неплохо прошло, но вот темы, которые они затрагивали при разговоре, радостными назвать было нельзя. И про саму поездку, которая пугала подруг, как собственно и большинство людей, своей неоднозначностью прибывания вне купола. И воспоминания о бабушке, которая, вроде и не была для Кэтрин близким человеком, но упоминание самого факта ее гибели, хорошего настроения, конечно, не добавило. Да и разговоры о госпоже Разумовской с ее неожиданным приглашением, если честно, девушку очень сильно напрягали. А уж тема об этом странном феномене соулмэт
Поезд тем временем уже был на входе в тоннель первого периметра. Так что, помимо воспоминаний о не вполне удачном обеде, Кэти еще пришлось свыкаться с мыслью, что, кроме более комфортабельных условий вагона, других преимуществ в этой поездке не предвидеться. И если учесть большую стоимость проездного, то, в сущности, и не стоило затевать ее — вполне можно было и привычным маршрутом до дома добраться.
В этот момент вагон скользнул в темный зев тоннеля, и на фоне почерневшего стекла, куда до сих пор был устремлен взгляд девушки, вдруг стало заметно, как сверху мягко падают розовые лепестки. Рассыпала их изящная женская ручка, а полупрозрачные нежные хлопья, не долетая голов сидящих пассажиров, таяли в воздухе.
Отвлекаясь от своих невеселых мыслей на это действо, Кэт посмотрела еще выше — туда, где над окнами размещались голоэкраны. Показываемая картинка стала видна вся целиком — холеная рука, но уже вкупе с головой и бюстом известной красавицы модели, все также продолжающей рассыпать лепестки.
«— Понятно, реклама какого-то парфюма с ароматом розы», — машинально подумала Кэти. Как бы подтверждая ее догадку, в руке рекламной дивы образовался объемный хрустальный флакон, а ее тонкий пальчик стал давить на дозатор, посылая над головами сидящих людей розоватое облачко. И хотя на Кэтрин был респиратор, как собственно и на подавляющем большинстве пассажиров находящихся в поезде, ей показалось, что она чувствует аромат, поплывший по вагону.
«— А там розы уже цветут?!»
Все негативные помыслы вылетели из головы подчистую, оставив только немного тревожные предвкушение и нетерпение. Сразу вспомнилось, что сейчас июнь месяц. Факт, в общем-то, малозначимый и здесь, в городе, и на орбитальной базе. Припоминая не раз упомянутую сегодня школьную программу, Кэти попыталась сопоставить немногие знания с теми обстоятельствами, в которые попадала.
Итак, июнь, двадцать первое число! Что она помнила? То, что прибывая на место в восемь вечера, там, скорее всего, еще не наступит ночь, так как сегодня самый длинный день в году. Ах, да, главное это то, что сейчас лето, а значит температура воздуха, скорее всего, будет такой же, как поддерживается в городе. И почему она раньше об этом не вспомнила? Даже когда вещи собирала? А вдруг бы другое время года было? Теплую-то куртку или шубу пойди еще, найди! Ха, считай, повезло!
А когда она с помощью гэджа окончательно разобралась с предстоящими погодными условиями того места, где собиралась гостить, поезд уже подошел к платформе станции шестого периметра. Время поездки, на удивление, прошло довольно быстро.
Общественный лифт скользнул вниз прямо до ее этажа, не останавливаясь нигде. По причине раннего часа, когда основной народ еще на работе, в кабинке она ехала одна, что по понятной причине не могло не поднимать ей настроения. Так что, в открывающиеся двери она ступа уже полная оптимизма и радостного предвкушения от все более приближающегося часа отъезда.
А что? Бабушку, конечно, не вернуть, но дело это
С бедой Анджелины тоже можно будет попробовать справиться. Вот отдохнет, а там с новыми силами разберется. Ведь если бы мужчина был той самой половинкой, то не сидел бы в вирте безвылазно, а объявился в реале, так?! А раз этот парень, что засел у подруги в голове, не ее соулмэт, то потихоньку, каждый день понемногу «поглаживая» эмоции Энджи, можно будет постараться избавить ее от этой зависимости.
Ну, а о том, что в диких землях все страшно и ужасно, и вовсе переживать не следует. Да, все именно так и выглядит на первый взгляд — по головидению периодически передают, что сильно тряхнуло там, а цунами накатило — вот там, а смерч прошелся там-то и там-то. Но если обращать чуть меньше внимания на страшные картинки, а внимательно слушать о каких территориях идет речь, то очень быстро становится ясно, что это одни и теже земли, лежащие очень далеко от обжитых мест. Как правило, катаклизмом накрывает самый юг и восток Евразийской плиты, соответственно север Африки и западные части остатков Американских континентов, а не повсеместно, чуть ли не сразу за границами куполов.
Но, по большому счету, люди в это не вслушиваются, пугаясь страшных видов затопленных бескрайних просторов, текущей лавы и громадных трещин в земле, в которые могли бы рухнуть и монументальные башни Сити-центров. И совершенно не звучит нигде мнение, что основные территории, в смысле те, которые относительно не пострадали в Эпоху катастроф, уже вполне пригодны для обитания.
Люди, которым принадлежат данные земли, почему-то об этом не распространяются. И если верить словам одного хорошего знакомого Кэти, то им это просто-напросто не выгодно. Чем? Девушка не особенно-то стремилась задаваться подобными вопросами, но вот редкие высказывания и знакомых, и незнакомых людей, как вот того неприятного парня, что влез в разговор в ресторане, да и все, что можно было найти в сети, она ловила и «мотала на ус» к своей пользе. И в результате выходило, что и за куполами люди… живут, и не плохо живут… и как бы не получше, чем они все здесь в городе.
Средний уровень периметров Ньютвера имел пять этажей, а каждый этаж состоял из двух параллельных линий, называемых традиционно улицами.
Так вот, опустившись с перрона на три этажа вниз и повернув от лифтовых блоков налево, Кэтрин оказалась на своей улице, почти пустой, тихой и «солнечной», как и положено выгладить улице спального района в июне месяце в пять часов пополудни, даже если она внутри монолитного строения, а солнце лишь искусная имитация.
Стоянки для аэромобов, небольшие платформы, слегка возвышающиеся редкой цепочкой по самой середине улицы, были все свободны. Движущаяся пешеходная дорожка еле-еле ползла на самой низкой скорости, а в витринах магазинов замерли и вовсе неподвижные манекены, в ожидании пока улица оживет и мимо потянуться потенциальные покупатели.
А «почти пусто» составляли лишь две мамочки на скамейке, возле которых в полуметре над тротуаром покачивались коляски, ватага мальчишек лет восьми на аэророликах, которые к сидящим женщинам не приближались, видимо, уже успев выхватить от них, а также крупный широкоплечий мужчина, одиноко сидящий за столиком возле ресторана.
А вот его Кэти была рада видеть. Это был как раз тот самый хороший знакомый, что являлся для нее главным источником информации о диких территориях, и хозяином бара-ресторана «Медведь и Пирожок», что расположился на первом этаже того здания, где Кэти имела квартиру.