Драгоценная страсть

Вулф Трейси

– Кто, черт возьми, этот парень с тобой?

Он выпалил вопрос неожиданно даже для самого себя.

Глаза Изы распахнулись, она резко повернулась к нему, сжимая у груди дрожащие руки.

– Что ты здесь делаешь?

– Я шел за тобой.

Он шагнул вперед, пробежал пальцами по ее щеке.

– Зачем?

Он проигнорировал вопрос. Слова не столь важны, куда красноречивее оказалось ее сбивчивое дыхание. «Она либо нервничает, либо возбуждена, – отметил Марк. – Либо и то и другое одновременно».

Он упивался бы

ее реакцией и дальше, но мысль, что Гидеон теперь занимает его место, была невыносима.

– Кто тебе этот парень? – не унимался он.

– Гидеон?

Ему не понравилось, как она произнесла его имя. Слишком тепло, слишком сердечно! Ревность снова взяла за кадык, не давая вздохнуть. И да, сейчас Марк желал Изу как никогда!

– Да.

– Друг.

Ее голос сорвался, когда жесткие пальцы властно провели по щеке к губам. От шеи прошла сладкая волна импульсов.

– И всё?

Она взволнованно облизнула губы. Марк едва не застонал, подавляя в себе дикое желание сделать то же самое языком, жадно овладевая ее ртом.

– Что – все?

Она дышала нервно и неровно, прекрасная грудь порывисто вздымалась и опускалась. Иза тоже хотела его, и эта мысль тотчас послала горячую волну похоти к его паху. Марк шагнул ближе, желая слить ее тело со своим, и продолжал ласкать шею женщины кончиками пальцев. Его руки смыкались на ее нежной шее этаким мягким, но собственническим ошейником.

Марк наклонился, его губы замерли в дюйме от ее рта.

– Гидеон. Просто друг?

– Г-гидеон?

Ему нравилась растерянность в ее голосе.

– Тот парень, с которым ты пришла сюда.

Марк наклонился еще ближе.

– Ты с ним?

Иза вздрогнула.

– Нет.

Она почти шептала, и это ему тоже нравилось. Но еще больше нравилось видеть ее румянец и торчащие кончики затвердевших сосков, проглядывающие сквозь тонкий шелк платья.

– Хорошо, – одобрил он и прильнул губами к ее губам.

Глава 4

Это был поцелуй обладания, а не поцелуй наслаждения.

С той поры, как они расстались, прошло шесть долгих лет. С той поры, как он обнимал ее, держал в своих объятиях. Но сейчас, когда он ласкал языком ее пухлые розовые губы, она снова принадлежала ему.

Иза со стоном ответила на поцелуй. Марк мгновенно перехватил инициативу, требовательно вторгаясь искусным языком в самые глубокие и тайные уголки ее рта. Она уперлась ладонью в его грудь, и сначала он подумал, что она собирается оттолкнуть его. Марк приготовился к пытке расставания, однако вместо того, чтобы оттолкнуть, она прильнула и обняла его сильное тело.

Он снова погладил пальцами прекрасное лицо, горящие от поцелуя губы. И поцеловал еще раз. Нежно, властно и страстно, как желал поцеловать все эти годы.

Проводя своим языком вдоль ее, лаская его и щекоча, смакуя влажность сладкого рта, Марк настойчиво углубил поцелуй. Иза поддалась и приняла его.

Приняла

все, что он предлагал. Губы Марка стали более жесткими и требовательными. Они проложили путь от ее рта к щеке, лаская нежный уголок. Она застонала. Этот тихий, полный желания звук пронзил его, возбуждение стало сильнее, чем когда-либо за шесть лет, проведенные без нее.

Их языки запутались, сплетаясь и скользя, поглаживая, лаская друг друга. Он вобрал ее губы в рот и посмаковал то, как ее тело судорожно изогнулось, бедра подались к нему, а острые ноготки нежных пальцев впились, царапая сквозь тонкий шелк рубашки.

Он любил маленькие уколы боли, любил носить на себе следы страсти, которые не проходили в течение нескольких часов, а иногда и дней. Понимание, что это пристрастие не покинуло его, поражало. Он хотел оставлять метки страсти на ней и принимать подобные от нее. Сейчас он не мог думать ни о чем, кроме нее и чувств, в которые они оба бросились, как в огненный поток. Разве он мог иначе, целуя ее? Такую удивительную, порывистую и мягкую, пронзительную и отчаянную, знакомую и неизведанную.

Он желал ее больше, чем хотел дышать.

У Марка закружилась голова, когда Иза отстранилась. Разорвала поцелуй и теперь стояла, тяжело дыша, прислонив горячий лоб к его лбу. Они поспешили наполнить кислородом изнемогающие легкие, давая разгоряченным телам возможность успокоиться.

Потом он завладел ее губами снова, и это было еще лучше, чем в первый раз.

Во второй раз стало еще лучше.

Ее губы были теплыми и припухшими, такие вкусные, как лучшее игристое вино и сладкие ягоды ежевики. И море. Прохладное, чистое и совершенно дикое. Такой она была всегда.

Много изменилось с тех пор, как Марк последний раз был с ней. Он боялся, как бы не изменился этот вкус. Осознание того, что этого не произошло, едва не обрушило его на колени. Чтобы удержаться на ногах, он снова поцеловал ее. И еще раз. И еще. До тех пор, пока ее кожа не запылала под его ладонями. Пока в налившемся желанием паху не стало болезненно ныть. Пока их губы не запеклись и не начали сладко побаливать.

Тогда он поцеловал ее еще раз.

Она позволила ему. Позволила коснуться себя, подпустила так близко, как, он думал, никогда уже не случится.

Думал, она никогда не откроет себя, а если и откроет, он сам уже не сможет доверять ей.

Впрочем, дело не в доверии. Так он полагал и продолжил брать все, что она ему давала, правда, настаивая на большем. Не в доверии или любви. Это всего лишь безумное желание, химия. Прошлое до сих пор пылало между ними жарче, чем тигли всех ювелиров мира.

Когда Иза разорвала поцелуй, ее рот почти онемел. Теперь она не льнула к Марку, а оттолкнула его, твердо упершись руками ему в грудь, повернулась лицом к океану. Он позволил ей отдалиться и смотрел, словно зачарованный, как дрожат ее плечи. Она отчаянно пыталась снова взять себя в руки.