Драгоценность черного дракона
Шрифт:
— Тиш-шше!
— Они… не знают, кто он? — сообразила, резко отвернувшись.
— Естественно, нет. И, если мне нужно, чтобы Азгар выжил, то и не узнают.
Да, это решение имело смысл. Обозленные альконы бывшего ирра не пощадят. И, пусть у неё самой ещё не успели толком образоваться именно к этому магу какие-либо счеты, но…
— Почему ты его пощадил? Я имею право задать этот вопрос?
Усталость. Терпкая нотка тоски. Благодарность. Чужие чувства проникали под кожу, щекочась и смущая.
— Потому что он пожертвовал собой, закрыв сына.
Ответ
— Считаешь, для него не все ещё кончено? Даже после всего, что он творил? — она не осуждала — просто интересовалась.
Мужская дружба не то, что женская. Мужчина порой способен простить то, за что женщина уничтожит.
— Он был юн и глуп, когда все началось, а после уже был не волен что-либо изменить. Он ведь — кривая усмешка ранит холодные черты, — даже защищал нас по-своему, как мог. Иначе я был бы мертв задолго до нашего знакомства. Азгар сам оказался марионеткой своего старшего брата-близнеца. Того самого мальца, которого когда-то мой отец вопреки всем законам напоил собственной кровью. А тот не только выздоровел, но и обрел подобие наших сил, так и не переродившись в полноценного алькона.
— И из-за этого все произошло?
Хотелось нервно засмеяться. Миллионы смертей, перекроенная карта мира, вымирающая раса и заточенные боги… Из-за амбиций сумасшедшего человечка! Судьба воистину раздает странные карты, играя с безумным Шутом.
Она молча сжала его пальцы, не отводя взгляда. Кажется, отстранишься — и Кинъярэ исчезнет, растворится, распадется на частички пепла, развеиваясь по ветру. Если падать во тьму — то только вместе. Её алькон вскинул голову вдруг, дрогнул, жадно смотря вперед, словно не веря. С серебристо-серых ступеней сбежала гибкая огненноволосая фигура. Братья замерли, смотря друг на друга. Так же, как и она на Кина несколько минут назад — неверяще, словно перед тобой фантом, а не существо из плоти и крови. Младший дернулся первым — не побежал, подошел медленно, осторожно. Дернулись крылья носа, хищно втягивая воздух. Он поднял руку, словно касаясь стены напротив, в странном знаке приветствия. Кинъярэ без единого слова повторил его жест, и впервые тонкие бледные губы дрогнули в подобии улыбки. Их ладони соединились в мягкой вспышке сияния цвета лунной ночи.
— Смерть видит тебя, брат, — звенящий от напряжения голос Гирьена.
— Смерть укрывает тебя своим покровом, брат, — ровно откликнулся Шэннэ, но Клинку трудно обмануть Гардэ — она ощущала его восторг, переходящий в бешеное ликование, всей душой.
И от этих слов, и от этих сдержанных жестов и их сияющих глаз, и от стоящего неподалеку мортэли Кариньяра, стиснувшего пальцы до побелевших костяшек, протяжно щемило сердце и хотелось плакать — исключительно от счастья. Ради таких вот мгновений и хочется бежать вперед, жить, дышать, сражаться — чтобы все дорогие сердцу пытались делать робкие попытки
Она повернулась, подходя к бывшему Владыке альконов. Нет, жалость — не то чувство, которое смог бы оценить этот прошедший через бездну унижений мужчина.
— Хорошо, — негромко заметил бывший владыка, смотря уже куда-то в сторону — не на сыновей. Что он хотел там увидеть? Погибшую Гардэ? Мертвых друзей? Своих богов? — Теперь у нас есть шанс выстоять и выжить, Круг полон, осталось лишь попытаться провести ритуал, пока наши враги не пришли в себя. Уничтожение самого серьезного, но лишь одного противника — ещё не победа в войне. Нас ещё нет.
— Но мы будем… — она смотрела на сверкающее в туманной дымке солнце и впервые верила собственным словам.
— Да, — раздался негромкий голос, в котором звенела та же напряженная струна, что и в её душе, — мы будем.
Кейнарэ чуть хмурил белесые брови, не сводя внимательного взгляда с тихо переговаривающихся о своем братьев. Риаррэ бросила на него взгляд из-под ресниц, отметив и упрямые складки у рта, и темные круги под глазами от усталости, и решительный блеск в глазах. А ещё — тонкую усик-веточку странного узора, проглядывающего из-под рукава рубашки.
— Идите к ним, — сказала, не глядя на гордого Высшего. Не пойдет ведь сам, обидчивый, — идите, мортэ…
— Просто Кейнар или Кейэ, — перебил, откашлявшись.
— Хорошо, Кейэ, — улыбнулась уже искренне, как могла, выпуская тонкую нить собственной магии, которая укутала мятущуюся чужую душу, успокаивая и согревая — с каждым разом это давалось все проще, — иди к нему. Я ведь чувствую его лучше, чем себя — ты ему дорог, он уже жалеет о собственной резкости, но и извиняться — не станет, не тот характер.
— Я знаю.
Усмешка. Упрямый взгляд. Неужели не пойдет? Она уже почти пожалела, что вмешалась, когда мужчина резко зашагал вперед. Вот Кин-нэ обернулся, увидел приближающегося друга. Сердце замерло в груди — так за себя не переживала. Отчего это было так важно? Она не знала, просто ощущала это всем сердцем — также, как парящий в вышине Храм Смерти.
Мортэ Кинъярэ шагнул вперед — и крепко обнял застывшего от удивления брата по духу, не обращая внимания на тихий смех Гирьена. Ка-али мялась неподалеку, явно чувствуя себя среди такого количества альконов неуютно, а вот ни Ттмары, ни Тайлы видно не было. То же чувство уверенности и умиротворения толкнуло вперед.
— Смерть видит тебя! Мы уже виделись, хоть и при иных обстоятельствах, моё имя — Риаррэ Лайгрэ Истиль, Гардэ Первого алькона. А ты — Истра. Идем со мной? Наши мужчины сейчас заняты, а нам стоит отдохнуть и все как следует подготовить. Впереди много дел.
Большие темно-зеленые от волнения глаза ка-али внимательно смотрели на неё, словно размышляя — заговорить или нет? А потом чужая ладошка коснулась щеки.
— Истра. Якорь Гира, — негромко, с едва заметным акцентом ответила миниатюрная девушка, — я тебя помню. Помогу.