Драгоценности солнца
Шрифт:
— У тебя такие красивые ноги. — Он губами коснулся каждого ее пальца. Она судорожно вздохнула и вцепилась в простыню. — Но признаюсь, что, увидев утром твои плечи, влажные и розовые, ни о чем другом я думать не мог.
— Мои… о… — Эйдан переключился на ее вторую ногу, и туман в ее голове немного рассеялся. — Что?
— Твои плечи. Я с ума по ним схожу. Такие изящные и сильные. — Он расстегнул пуговицы на взятой у него рубашке, но не снял ее, продлевая их общую пытку, только чуть спустил с плеч, провел по ним языком, как мечтал. — О боже! —
Эйдан провел губами по ее губам, услышал ее тихий стон и снова стал целовать ее плечи и шею.
Джуд прижималась к нему, ее руки скользили по его спине, голова безвольно упала на его плечо. Он обещал неторопливые ласки, он сдержал свое слово. В колеблющемся свете свечей, под тихую дробь дождя легкие поцелуи становились все более страстными. Ее тело словно оживало под его прикосновениями. Она наслаждалась его пьянящим мужским запахом, его вкусом. Когда Эйдан сдернул свою рубашку, она едва не застонала от удовольствия.
Ее сердце билось у самого его сердца. Ее руки медленно гладили его спину, завораживая и сводя с ума. Ее губы были такими мягкими, такими податливыми. Когда он расстегнул и сдернул ее брюки, она задрожала от волнения и предвкушения, и его кровь забурлила в жилах с новой силой. Гэльские ласковые слова кружились в его голове, срывались с языка, он целовал ее лицо, ее шею и снова ее волшебные плечи, пока ее дрожь не переросла в содрогания.
Он обещал ей не торопиться, но тогда он и не подозревал ни о чем подобном. Никогда в его душе не взрывалось такое неукротимое желание, какое он испытывал в этот момент. Он приказал себе поумерить пыл, чтобы не напугать ее, прижался губами к изгибу ее шеи и застыл, выжидая, когда страсть перестанет скалить зубы и раздирать его своими когтями.
Джуд не заметила изменения ритма. Она словно плыла на облаке, увлеченная сменяющими друг друга ощущениями. Как во сне, она повернула голову, нашла его губы своими губами и забылась в глубоком поцелуе. Ей казалось, что ее тело плавится. Везде, где Эйдан касался ее, словно разгорался маленький костер.
Единственная мысль застряла в затуманенном мозгу: вот что значит заниматься любовью. Наконец-то. Как же она заблуждалась раньше!
Эйдан наконец стянул с нее рубашку. Провел кончиком пальца по верхнему краю ее простого белоснежного лифчика, обвел маленькую родинку.
Джуд вздрогнула.
— Эйдан!
— Когда я утром увидел эту точечку, — прошептал он, следя за выражением ее лица, — мне захотелось укусить тебя. — Джуд замигала. Он усмехнулся и расстегнул застежку лифчика. — И еще сильнее захотелось узнать, какие же маленькие сексуальные тайны ты скрываешь под своей аккуратной одеждой.
— У меня нет никаких сексуальных тайн.
Эйдан опустил глаза, и под его взглядом ее кожа чуть порозовела. Греховно и эротично.
— Ты ошибаешься, — тихо сказал он, обхватывая ладонями ее груди.
И
— Нет, не закрывай глаза, — попросил он, опуская ее на кровать, — пожалуйста. Я хочу видеть, как ты таешь от моих ласк.
Он следил за ее лицом, следил с наслаждением и потихоньку раскрывал тайны, которых, по ее уверениям, у нее не было. Она дрожала, ее шелковистая кожа и спутанные волосы пахли дождем, и каждый разгаданный секрет приносил наслаждение им обоим.
Когда он целовал ее, в ее мире не оставалось ничего, кроме его горячих губ и жестких ладоней.
Она выгибалась под ним, металась, стонала и судорожно дышала. Неутоленное желание становилось невыносимым, и он стремился дать ей все больше и больше, зачарованно глядя в ее почти ослепшие глаза, лаская ее сияющее влажное тело. И его мир растворился где-то вдали, и осталась только она.
Он выдохнул ее имя и скользнул в нее. Желание схлестнулось с желанием, и она словно обвилась вокруг него. Двигаясь вместе с ним в едином ритме, она улыбалась, пока он не накрыл горячими губами ее улыбающиеся губы.
Настоящая магия. Слияние не только тел, но и душ, успела подумать она и, цепляясь за него, сорвалась вместе с ним с края мира.
Мерцали свечи, шипело в камине пламя, барабанил по стеклу дождь. И в ее кровати лежал потрясающе красивый обнаженный мужчина.
Джуд чувствовала себя кошкой, получившей безграничный доступ к сметане.
— Я так рада, что у Уильяма будет ребенок.
Эйдан, вжимавшийся лицом в ее волосы, повернул голову.
— Какого дьявола ты вспомнила Уильяма?
— Ой. Неужели я сказала это вслух!
— Это ненамного хуже, чем думать о другом мужчине, когда я еще не отдышался.
— Я не в этом смысле! — с негодованием воскликнула Джуд и, забыв о своей наготе, резко села в кровати. — Я просто думала, что если бы не узнала о его ребенке, если бы мама мне не сказала, я не расстроилась бы и не пришла бы в паб, и… ну одно к другому, и все это привело сюда, к… этому, — неуверенно закончила она.
Ему хватило сил надменно выгнуть брови.
— Мы все равно оказались бы здесь рано или поздно.
— Я рада, что это случилось сегодня. Сейчас. Потому что это было так идеально. Прости, я ляпнула глупость.
— Перестань наконец считать любые свои необдуманные слова глупыми. И я бы сказал, что мы должны развить твою мысль и выпить за это событие в жизни Уильяма.
Джуд с облегчением улыбнулась.
— К слову, он и наполовину не так хорош в постели, как ты. — Ее улыбка растаяла, и она с ужасом взглянула на Эйдана. — О боже, что я сказала!
— Если думаешь, что обидела меня, то ты ошибаешься. — Эйдан рассмеялся, тоже сел и звонко чмокнул ее в губы. — Это заявление стоит еще одного тоста. Но сначала мы выпьем за безмозглого Уильяма, не распознавшего бриллиант, который теперь попал в мои руки.