Драгоценности
Шрифт:
Сара снова накинула меховое манто, и все они поднялись на палубу, где в последний раз расцеловались, пожали Вильяму руку, а затем Эдвард спустился со своей небольшой компанией по трапу. В глазах его стояли слезы, а когда он встретился взглядом с Сарой, слезы покатились по щекам, он даже не пытался сдержать их.
— Я люблю тебя, — проговорила она одними губами, уцепившись за Вильяма одной рукой, а другой посылала им воздушные поцелуи. Они вышли из дока под градом конфетти и серпантина. Где-то на другой палубе оркестр играл «Марсельезу», а Сара смотрела,
Вильям крепко держал ее за руку до тех пор, пока огромный корабль не начал поворачивать к Гудзону и провожающие скрылись из виду. По щекам ее катились слезы, а горло сжимали рыдания.
— Все хорошо, дорогая… Я с тобой… Мы скоро приедем повидать их. Я обещаю. — Он действительно собирался это сделать.
— Прости… я кажусь тебе, наверное, такой неблагодарной. Просто… Я так люблю их всех… и я люблю тебя… — Сара не могла сдержать нахлынувших на нее чувств. Столько событий произошло за последние несколько дней. Вильям повел ее в каюту и предложил немного шампанского, но Сара призналась с усталой улыбкой, что она предпочла бы выпить чашку кофе.
Тогда он позвонил стюарду и заказал для нее кофе, а для себя жасминовый чай и тарелку тостов с корицей вместо завтрака. За едой они без умолку болтали, и вскоре от ее грусти не осталось и следа. Вильяму было приятно, что она так любила своих родителей и не скрывала своих чувств.
— Чем бы ты хотела сегодня заняться? — спросил он, просмотрев меню и проспекты, предлагающие им спортивные мероприятия и всевозможные развлечения на огромном корабле. — Хочешь поплавать в бассейне перед ленчем? Мы можем пойти в кино сразу после чая. Давай посмотрим «Жену булочника» Марселя Пагноля, если ты еще не видела.
По правде говоря, она уже видела этот фильм, но с Вильямом ей было все равно что смотреть. Она подсела к нему поближе, чтобы вместе с ним изучить проспект. Сару поразило обилие развлечений, предлагаемых пассажирам на французском корабле. Пока она читала, Вильям нежно коснулся ее шеи, потом его рука медленно скользнула к ее груди, и вдруг он начал осыпать ее поцелуями. Сара поняла, что сейчас они окажутся в постели и все развлечения будут забыты. Наступило время ленча, но они и не вспоминали о нем. Сара хрипло рассмеялась, жуя кусочек тоста с корицей, которые все еще лежали на тарелке рядом с постелью.
— Мне кажется, у нас не будет много времени для спорта.
— Я не совсем уверен, что мы вообще выйдем из каюты.
И словно для того, чтобы доказать ему это, она начала заигрывать с ним, а Вильям овладел ею даже быстрее, чем она ожидала. Потом они продолжили любовные игры в ванной комнате, и к тому времени когда они вышли наконец оттуда, наступил вечер. Молодожены почувствовали некоторое смущение от того, как они проводят время.
— Мы приобрели черт знает какую репутацию на этом корабле, — прошептал ей Вильям. — Хорошо еще, что мы воспользовались французской линией.
— Ты думаешь,
— О Боже, в самом деле, как я мог забыть. Ты знаешь, я забыл на столе мой бумажник. Ты не возражаешь, если мы вернемся за ним.
— Вовсе нет, — сговорчиво согласилась Сара, но не могла предположить, зачем он ему понадобился. А Вильям настаивал. Они вернулись в каюту. Как только она вошла, он схватил ее, закрыв за ней дверь.
— Вильям! — воскликнула Сара, а он рассмеялся. — Ты сексуальный маньяк!
— Нет… Уверяю тебя, обычно я веду себя достойно. Это твоя вина, — ответил он, лаская ее.
— Моя вина? Что я сделала? — Но Сара была в восторге от его хитрости. Они снова рухнули на пол гостиной и снова любили друг друга.
— Ты очень, очень привлекательна, — произнес он, не отрывая от нее глаз. Они лежали полураздетыми на полу каюты.
— Ты тоже, — прошептала она, потом тихо вскрикнула, когда он вошел в нее. Прошло немало времени, прежде чем они поднялись и пошли в спальню, оставляя за собой разбросанную одежду.
В этот вечер они даже не потрудились пойти пообедать, и когда стюард, обслуживающий их каюту, позвонил по телефону и предложил принести обед, Вильям отказался, хмуро заявив, что у них обоих — морская болезнь. Тогда он предложил крекеры и бульон, но Вильям настаивал, что они оба уже спят. Повесив трубку, маленький француз усмехнулся горничной.
— Морская болезнь? — с сочувствием спросила она, но маленький стюард подмигнул.
— Mon oeil. Lime de miel. Медовый месяц, — объяснил он, и она засмеялась, когда он ущипнул ее за ягодицу.
Вильям с Сарой появились на палубе на следующее утро, и вид у них был здоровый и отдохнувший. С лица Вильяма не сходила блаженная улыбка. Когда они прошли по палубе и устроились в двух креслах, Сара с усмешкой сказала ему:
— Ты знаешь, все поймут, чем мы занимались, если ты не прекратишь улыбаться.
— Я ничего не могу сделать. Ни разу в своей жизни я не был таким счастливым. Когда мы вернемся в каюту? Клянусь, это становится пагубной привычкой.
— Я позову капитана, если ты снова будешь домогаться меня. Я не собираюсь разучиться ходить во время нашего плавания.
— Я понесу тебя, — усмехнулся он и, наклонившись, снова поцеловал ее. Сару его шалость ничуть не смутила. Ей нравилось его внимание и он тоже нравился.
В этот день они предприняли попытку обследовать корабль и ухитрились не оказаться в постели до тех пор, пока не пришло время пить чай. Тогда они позволили себе краткое вознаграждение и снова заставили себя одеться, чтобы пообедать.
Саре понравился ресторан на «Нормандии». Это была волшебная страна изящества с потолком на уровне третьей палубы, а сам зал был немного длиннее, чем Зеркальный зал в Версале, и производил не меньшее впечатление. Потолок был позолочен, вдоль стен шли светлые колонны. Они спустились по нескончаемой лестнице, устланной голубым ковром.