Драгоценный дар
Шрифт:
Он ехал назад, в полицейский участок, и думал об Эбби.
Жизнь становилась… интереснее.
«Весело провести время»?
Ему надо подумать о кассетах. Он и думал о них. Но он думал также об Эбби.
Эбби заехала домой, но лишь на короткое время. Переоделась в джинсы, взяла Клеппи и направилась в горы.
Ей надо было о многом серьезно подумать, и горы казались ей самым подходящим местом для этого. Некоторое время она думала о портфеле Филипа, но, когда оказалась в горах, совершенно забыла о нем. Ей надо было двигаться дальше.
Она
Бен был здесь.
Именно поэтому она приехала сюда. Бен погиб здесь — в этом сказочно красивом месте в горах, где воздух был пропитан запахом эвкалипта. По прошествии всех этих лет Эбби вдруг почувствовала потребность снова быть вместе с ним. Со своим братом.
Десять последних лет она жила без Бена и ощущала пустоту.
Крепко держа Клеппи на поводке — кто знает, что пес задумает? — она направилась к месту аварии. Запахи чрезвычайно возбуждали Клеппи. Он потянул ее к тому месту, где что-то копал в прошлый раз, когда они с Раффом были здесь, но Эбби повела его в сторону.
— Никаких нор! — сказала она ему. — Прости, Клеп, но я приехала сюда по своим делам.
Эбби дошла до подножия холма. Дорога была очень узкой. По сторонам ее росли огромные деревья — очень близко от края дороги. Две машины столкнулись здесь, на большой скорости… Аварии невозможно было избежать.
Она вспомнила ту ночь. Какими они тогда были. Пять подростков. У каждого — свой любовный роман. Они все тогда были влюблены… Глупые дети, пытающиеся расправить крылья. Они все были уверены в том, что умеют летать. Только не знали, как далеко. Но все считали себя неуязвимыми…
Присев на край дороги, Эбби обняла собаку. «Рафф был прав, — прошептала она, и яркий калейдоскоп событий прошедших дней стал складываться в ясную картину. — Простить… Это значит, что он был виноват, а все остальные — невиновны. Именно так мы все вели себя, а он один принял на себя всю вину».
Послышался звук мотора. По дороге, тарахтя, медленно ехал какой-то грузовик. Приблизившись к подножию холма, он сбросил скорость и остановился.
Лайонел. Выбрался из машины. Вид у него был обеспокоенный.
— С вами все в порядке? — спросил он.
Затем он увидел Клеппи, а Клеппи увидел его. Было трудно сказать, кто обрадовался больше.
— Я приехал сюда в надежде, что она оставила ворота открытыми, — сказал ей Лайонел. — Дочь мистера Исаака. Она заперла дом, и я не могу полить картошку. В этом году мы посадили «синеглазку» — хотели посмотреть, что у нас получится.
— Здесь такой красивый сад.
— Был красивый сад, — сказал Лайонел, вновь опечалившись. Еще раз обняв Клеппи, он поднялся. — Ворота по-прежнему закрыты?
— Да.
— Лучше я поеду отсюда, — с грустью сказал Лайонел. — Вернусь на поле для гольфа. — Вздохнув, он взглянул на сад: — Надо забыть о нем. И выращивать газон.
— У вас хорошо получится.
— Я буду навещать Сару время от времени, — неуверенно добавил он. — Вы тоже будете к ней приезжать? Вы ведь с ней подруги. И вы — подруга Раффа.
— Надеюсь,
— Он хороший, — сказал Лайонел. — Когда я хотел взять себе Клеппи, он приехал повидаться с моей квартирной хозяйкой, сказал ей о том, как я хочу взять песика. Правда, это на нее не подействовало, но Рафф так старался! Я хотел бы иметь такого друга.
— Он… он хороший друг.
— Рафф очень рад, что Клеппи нашел вас, — сказал Лайонел. Обняв на прощание собаку, он сел в грузовик и поехал по дороге вниз, в свой гольф-клуб.
Эбби еще некоторое время посидела на краю дороги, вместе со своей собакой. И мысли ее витали там, где им хотелось.
Она сказала ему: «Когда я прощу тебя за Бена». Как у нее только язык повернулся ляпнуть такое? Как она могла быть столь жестокой?
Клеппи заскулил, потом тявкнул, и Эбби обняла его так крепко, что ему это не очень понравилось. Она слегка разжала руки, и он облизал ее от шеи до подбородка. Она засмеялась:
— О, Клеппи. Я люблю тебя.
Люблю.
Это слово вырвалось из ее груди, всего из пяти букв, но значение его было огромным.
— Я люблю Раффа, — сказала она Клеппи, и пес снова попытался облизать ее. — Нет. — Она отпустила его и встала, устремив взгляд на дорогу, где погиб Бен. — Я люблю тебя, Клеппи, но Раффа люблю больше.
Глава 12
Лицо у Уолласа Бакстера — когда прокурор задал ему, казалось бы, несущественный вопрос по поводу его банковского счета на Сейшелах, — приняло забавное выражение.
При других обстоятельствах Малколм, возможно, и не стал бы проводить такое трудоемкое расследование, но, когда нечто было подано ему на тарелочке, он мгновенно скинул с плеч лет двадцать. Рафф подсунул ему вопрос с соответствующим документом, и внезапно Малколм из старика превратился в суровый судебный механизм, каким он когда-то был.
Теперь Уолласу Бакстеру грозила тюрьма. А людям, которых он обокрал, «грозила» выплата денег.
«И было еще кое-что», — подумал Рафф с мрачным удовлетворением. Полчаса они вместе с Кейтом просматривали документы, слушали обрывки разговоров, прежде чем Рафф нашел документы по Сейшелам, и они поняли, что у них есть достаточно улик, чтобы посадить Бакстера.
Они также подозревали, что это только верхушка айсберга. Кассеты Филипа, возможно, предназначались для шантажа, но они относились только к этому делу, а в прошлом у Филипа было много подобных темных дел. «К тому времени, когда Филип выйдет из зала суда, возле дома его уже будут ждать следователи, — подумал Рафф. — С ордером на обыск».
За расследование прошлой деятельности Филипа взялся Кейт. Он уже вызывал подкрепление. Задача Раффа состояла в том, чтобы вернуться в суд и довести до конца это дело. Поэтому он слушал, как Малколм задавал вопрос, размахивая выписками с банковского счета. Он уловил момент, когда Филип понял, что Эбби взяла не тот портфель, и видел, как лицо его стало мертвенно-бледным. О чем думал Филип, когда все записывал? Сейчас Рафф знал только одно: он был очень, очень рад тому, что Эбби отказалась выходить за Филипа замуж.