Драгоценный камень
Шрифт:
А сторож стоял у самого входа в палатку, смотрел, открыв рот, и то и дело качал головой и цокал языком. Он не переставал удивляться, глядя на ловкую, как белочка, девушку, и относился к ней даже с большим почтением, чем к «командиру». В его глазах она была чем-то вроде пророка-ясновидца, толкователя тайн природы. Это его немое удивление превратилось в чудесную привязанность; ночью он, как настоящий часовой, стоял на посту не где-нибудь, а около ее палатки. Он был готов застрелить каждого, кто попытался бы причинить
Вылю Власев встретил Андрея недружелюбно, хмуро — как встречают непрошеного и неприятного гостя. Что за безумие помрачило рассудок этого молодого человека и что он теперь с ним будет делать? Исследование его района отстанет, а это отставание совершенно подорвет стройное здание рабочего графика. Все предусмотренные им сроки рухнут, и его крепкая, обдуманная, хорошо построенная система превратится в мыльный пузырь!
— Ну, — выдохнул он, не глядя на Андрея, и подумал: «Какое же наказание ему придумать? И посылать ли рапорт Слави Спиридонову?»
— Да вот, вернулся, — сказал Андрей. Он сел верхом на стул и улыбнулся. — Вернулся, как видите, благополучно.
— Да, я вижу, что ты вернулся, — сказал Вылю Власев, стараясь придать своему лицу как можно более суровое выражение. — Это очевидно. Но в связи с этой очевидной истиной я хотел бы, чтобы ты мне объяснил следующее: кто позволил тебе бросить свое рабочее место? У кого ты просил разрешения прекратить раньше срока исследование своего района?
— Вы напрасно поднимаете шум, — засмеялся Андрей. Он потер покрасневшие от недосыпания глаза и помолчал. — По-вашему, я человек скомпрометированный, да?
— Не совсем, — ответил Вылю Власев. — Ты все еще не совсем скомпрометирован. В моих глазах ты потерял около шестидесяти процентов своего доброго имени. Тридцать процентов — разговорами о берилле и еще тридцать — этой глупой выходкой со Спиридоновым. Но я вижу, что ты на пути к тому, чтобы потерять и те сорок процентов, которые у тебя еще остаются. Мне очень жаль.
— И мне жаль, — сказал Андрей.
Он вышел из палатки и через несколько минут вернулся, волоча за собой оба рюкзака с собранными пробами. Потом вытащил из планшета схемы картографа и положил их на стол.
— Мне жаль, что вы и на этот раз промахнулись! — Он снова уселся верхом на стул, достал папиросу и спокойно закурил. Это была первая папироса с тех пор, как он семь дней назад вышел из лагеря. — И относительно прошлого вы ошиблись, и теперешний ваш прогноз неверен. Хотя мне очень неловко поправлять такого исследователя, как вы, позвольте вам сказать: в вашем прогнозе нет ни одного процента истины. Он целиком ошибочен.
Он встал со стула, открыл оба рюкзака, потом постучал пальцем по стопке схем.
— Это геодезические схемы всего района X. Тридцать штук. Когда вы перенесете их на общий план района, вы получите полную картину расположения и направления
— Постой! — прервал его Вылю Власев, пятясь и обходя стол. — Что ты хочешь сказать? Что ты обследовал весь район?
Андрей смял недокуренную папироску и выбросил ее из палатки. Он ничего не ответил.
— Ты разыгрываешь ту же комедию, что у Слави Спиридонова, так, что ли?
— Район обследован по градусам, веерообразно, с точностью до минуты.
Он сдул с рукава пепел от папиросы и вышел на улицу.
Перед входом в конусовидную одиночную палатку Андрея стояла лаборантка. Увидев его, она прижала руки к груди и вдруг побледнела.
— Никаких происшествий, — улыбнулся ей Андрей. Потом, всмотревшись в ее лицо, спросил: — А ты не болела?
— Почему ты вернулся? — шепнула она. И покачала головой: — Это нехорошо! Надо было выдержать до конца!
— Да? — Андрей зевнул. — До конца! — Он снял куртку, потянулся. — Вот что, — сказал он, — дай несколько таблеток аспирина Делчо Эневу. И чай ему завари, если можно. Вообще это нехорошо, что ты болела.
Андрей вытянулся на полотнище, служившем палатке полом, и закрыл глаза.
— Это, наверно, от погоды… Конечно, от погоды… Что я тебе хотел сказать?
Голос его затих.
Она присела на корточки, склонилась над его головой,
— Что?
Но он уже глубоко дышал — заснул.
Она поднялась, огляделась, увидела в углу палатки свое одеяло из мериносовой шерсти. Развернула его и, закусив губу, чтобы потише дышать, заботливо укрыла Андрея.
Только выйдя из палатки, она перевела дыхание и тут увидела сторожа. Он стоял по ту сторону дороги и махал ей рукой.
— Главный тебя зовет! — крикнул он.
А «главный», уткнувшись носом в схемы и не поднимая на нее глаз, сердито пробормотал:
— Говорит: исследовал весь район. Сказки! Он вообще фантазер. Но зачем он вводит людей в заблуждение? Я уверен, что половина этих проб — самый обыкновенный щебень!
— Я сейчас начну проверку! — сказала лаборантка и вспыхнула.
— Будь внимательна! — Вылю Власев поднял палец. — В оба смотри! — Он помолчал. — Впрочем, я просмотрю эти схемы и приду тебе помогу. А пока начинай!
На другое утро Вылю Власев заварил в большом кофейнике кофе и послал сторожа за Андреем. Когда геолог вошел в палатку, он кивнул ему, чтобы тот сел рядом, налил ему чашку кофе и сдержанно улыбнулся.
— Проверка говорит как будто в твою пользу, — сказал он и шумно отхлебнул кофе. — Из шестидесяти четырех представленных тобой проб только одна оказалась фальшивой. В общем можно считать, что ты выполнил свое задание удовлетворительно.