Драко Малфой и Невозможное счастье

Джуд

нее не очень хорошо, то ли дама была слишком привязчивой - но она не отвалила.

– Твои родители, дорогуша?
– сладко пропела дама. - Но ведь они оба - мужчины. Кто же из них твой папа?

– Они оба, - несколько нервно отозвалась Сольвейг.

– Да?
– дама рассмеялась, отчего три ее подбородка противно заколыхались. - Но так не бывает, лапушка. А где же, в таком случае, твоя мама?

– У меня нет мамы, мэм, - сердито ответила Сольвейг.

– Так тем более не бывает, - покачала

головой неприятная дама.
– Ты поспрашивай у своих… гхм… пап, может, они расскажут тебе, где твоя мама. Я, вообще-то,

училась вместе с Драко Малфоем и, думаю, знала и твою маму… Может, ты бы хотела…

– Миссис Крэбб, если не ошибаюсь?

Сольвейг вскинула голову, чтобы посмотреть, у кого это такой невероятный голос. Более всего он напоминал звук, с каким змея могла бы ползти по шелку.

Мужчина, одетый в черное, такой высокий, что у нее закружилась голова, когда она попыталась рассмотреть его лицо - и смутно знакомый, - взглянул на

Сольвейг, коротко улыбнулся ей - и снова посмотрел на даму.

– Профессор Снейп, - буркнула она.

– Рад, что вы помните меня, миссис Крэбб, - прошелестел все тот же странный голос.
– Вы, наверное, очень заняты? Не смею задерживать…

Разозленная, миссис Крэбб ушла, и профессор Снейп присел на корточки рядом со скамейкой Сольвейг, так что их лица оказались на одном уровне.

– Здравствуйте, мисс Сольвейг, - произнес он.
– Рад вас видеть.

И тогда она вспомнила его.

* * *

Гарри возвращался с работы в пятнадцать минут седьмого. Сольвейг знала - на Управление авроров наложены антиаппарационные чары, и поэтому там есть

специальная комната для аппарирования. Гарри как-то говорил, что до нее три минуты ходьбы от его кабинета. Минута - на аппарацию. Еще десять минут -

пешком от ворот Имения Малфоев до замка. Еще минута - снять пальто и пройти из холла в гостиную. Поэтому он приходил в пятнадцать минут седьмого.

А они всегда ждали его в гостиной: Сольвейг валялась на пушистом каминном коврике - то с игрушками, то с красками и альбомом, то с книжками, - а Драко

сидел в кресле с книгой или газетой.

Потом входил Гарри, и Сольвейг кидалась к нему, и с ней на руках Гарри подходил к Драко, чтобы поцеловать его.

Потом могло быть по-разному. Иногда Гарри сразу уходил, чтобы принять душ. И тогда Драко подзывал Добби, их домового эльфа (Сольвейг гордилась тем, что у

них в доме служили два уникальных эльфа, получающих за свой труд плату и один выходной день в две недели), чтобы распорядиться подавать ужин. Иногда Гарри

говорил, что он голоден как волк, и они сразу шли ужинать. А иногда он падал на диван (или даже на пол), и начиналась игра.

То есть, она думала, что это игра, когда ей было пять лет. Потом - лет в девять -

Рон и Джинни доходчиво объяснили Сольвейг, что это, собственно, такое, и

зачем оно надо (близнецы Уизли были старше Сольвейг на год и, несмотря на папу - Министра Магии, - не отличались вообще никакими манерами). Тогда,

анализируя свои воспоминания - у Сольвейг была отличная память, она запоминала порой такое, что, казалось, никак не должно было умещаться в голове у

ребенка, - она поняла, что да, временами это была игра. Щенячья возня на полу или на диване, и если Сольвейг вдруг напрыгивала на Гарри и Драко, ее

подхватывали, утягивали в водоворот рук и ног, смеха и воплей; начиналась щекотка и шутливая потасовка.

Но иногда…

Став чуть старше, она научилась понимать, когда можно встревать, а когда - нет. Другое дыхание, другие взгляды… Но в пять лет она еще не понимала разницы,

и поэтому, когда она однажды попыталась поиграть, а Драко вдруг повернулся к ней - на его скулах горели красные пятна, а глаза были темными и страшными -

и тихо прошипел:

– Пошла вон!
– а она, испугавшись, посмотрела на Гарри, который всегда защищал ее, если Драко был не в духе, и увидела, что он лежит на полу, чуть

повернув голову и тяжело дыша, и даже не смотрит на нее, и ей оставалось только пулей вылететь вон из гостиной - поэтому она, рыдая, бежала по темнеющему

саду, пока не налетела на что-то темное, мягкое, пахнущее сушеными травами.

– Здравствуйте, мисс Сольвейг, - произнесло препятствие мягким шелестящим голосом.
– Рад вас видеть.

Она подняла голову, увидела высоко над собой смутно белеющее во мраке лицо и сообразила, что это, наверное, тот самый господин, что приехал к ним сегодня

днем. Она так испугалась его, когда увидела, что даже не запомнила имени, которым его назвал Драко. Но сейчас ей было решительно все равно.

– Что вас так расстроило?
– спросил господин, присаживаясь на корточки перед Сольвейг и все равно оставаясь выше ростом.

– Они меня выгнали! - она притопнула ножкой.
– Они там играют вдвоем, а меня выгнали. Они меня не лю-у-убят!
– и она вновь разревелась.

Сквозь пелену горя она почувствовала, как господин взял ее за руку.

– Давайте погуляем, мисс Сольвейг.

Так, держась за руки, они дошли до освещенной беседки с качелями. Господин усадил Сольвейг на качели и стал неторопливо раскачивать. Постепенно она

успокоилась. Тогда он заговорил:

– Это не совсем игра, мисс Сольвейг. Так бывает, когда два человека очень сильно любят друг друга. Им иногда хочется остаться только вдвоем, и чтобы никто

не мешал…

– А как же я?
– шмыгнув носом, спросила Сольвейг.
– Разве они меня не любят?