Драко Малфой и Невозможное счастье
Шрифт:
упало почти высохшее полотенце.
Тут же сами собой зажглись свечи – магия, реагирующая на человека. Гарри сидел на кровати с балдахином, который сейчас был поднят. За незадернутыми
шторами царила темнота.
Комната явно служила спальней, хотя по размерам и пышности убранства больше напоминала бальную залу. В огромном камине, где запросто могло поместиться
человека три, дотлевали угли.
Гарри сполз с необъятной кровати и подошел к камину. Вообще-то, он уже понял, где находится, просто
громоздкое сооружение, оказался очень знаком, а герб, его венчавший, мог принадлежать только одному семейству.
Гарри сел на каминный коврик, пытаясь осмыслить происходящее. Еще вчера он лежал в комнате с мягкими стенами, а сегодня он – в Имении Малфоев, в спальне,
которую Драко терпеть не мог – спальне его родителей, которая, тем не менее, выглядит совершенно обжитой. Это сон? Гарри был абсолютно уверен, что нет.
Может, Люциус притащил его сюда? А зачем?
Драко…
Надежда была слишком невыносимой. Если все, что сейчас происходит – не на самом деле, а какой-то жуткий эксперимент, затеянный Люциусом Малфоем – вот
тогда он точно сойдет с ума.
Просто чтобы чем-то заняться, Гарри встал, пересек комнату и открыл дверь, что вела в гардеробную. Малфои не знали понятия «платяной шкаф» -
неудивительно, если учесть, сколько шмоток было у одного только Драко.
Гардеробная осветилась сама по себе, и Гарри замер.
Он сразу узнал одежду Драко, хотя самым старым из этих вещей вряд ли было больше полугода. Но… здесь были и другие вещи. Вещи, которые Драко никогда не
стал бы носить - и не только потому, что он были явно на размер меньше. Просто они были… другие. Не для Малфоя.
Для малфоевского любовника.
– А, ну понятно, - сказал Гарри вслух, и сам вздрогнул от звука собственного голоса. Все действительно было понятно. Гарри знал о щепетильности Драко в
некоторых вопросах – тот ни за что не пустил бы новую пассию в их общую спальню. Поэтому здесь… Но Драко пустил его в их общий дом. Значит, это не просто
увлечение.
Бояться больше было нечего – происходящее действительно обернулось дурным сном; Гарри накинул первый попавшийся под руку халат и вышел из комнаты.
Он спустился в маленькую гостиную, где каждый вечер Драко и Сольвейг – а потом один Драко – ждали его с работы.
Там разговаривали.
– Уймись, Драко, - Гарри вдруг почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Что бы там ни было, он жив и свободен – почему-то именно голос Снейпа
окончательно убедил его в этом. – Это совершенно безотказное средство, и я влил в Поттера лошадиную дозу. Он должен после этого свое детство вспомнить до
момента рождения!
– Это не смешно!
Гарри остановился, прижавшись лбом к стене. Драко…
– Северус,
– Больше не будут, успокойся, - отрезал Снейп. – И перестань меня терзать! Мне нужно идти – в конце концов, если ты совершенно случайно, вдруг,
неожиданно, помнишь, у меня ученицу похитили! Надеюсь, кому-нибудь из ее родителей будет до этого дело – пока, похоже, беспокоюсь только я!
– Снейп!..
Раздался гул, как будто резко взметнулось пламя в камине, и снова стало тихо. Тогда Гарри тихонько спустился вниз по лестнице.
Драко сидел в кресле у камина, опустив голову на руки. Длинные волосы были собраны в хвост, но очень небрежно – несколько прядей рассыпались по рукам и
шее. Вот он поднял голову, и огонь обозначил складки у рта и новые морщины. Их не было, когда Гарри видел своего мужа в последний раз.
– Привет, - тихо произнес Гарри. Драко вскинул голову… и взгляд его был таков, что Гарри поторопился договорить то, что срывалось с кончика языка, вдруг
осознав, что еще несколько мгновений – и он уже ничего не сможет сказать: - Я… видишь ли, прости, я заглянул в гардероб… я понимаю, что меня долго не
было, ты не бойся, я мешать не буду, я уйду, мне бы только вещи собрать, у меня же не осталось ничего, и я бы хотел повидаться с Сольвейг…
– Что? – переспросил Драко.
– Я говорю, вещи собрать и… - Гарри смолк. Драко смотрел на него, по-птичьи наклонив голову, так, словно не то что не понял – не услышал ни слова из
сказанного. Слегка раздувались крылья тонкого носа. Глаза потемнели, как будто их цвет был не серый, а черный. Он шагнул к Гарри, и тот, завороженный
движением, качнулся навстречу.
Словно смерч – налетел, подхватил, закружил, втянул в воронку – белые волосы, черная мантия, сладкий запах – туалетная вода, слезы. Как дерево, вырвал с
корнем из земли, и не стало опоры, кроме его рук, да и была ли когда-то? И не стало воздуха, кроме его дыхания, и вообще ничего не стало.
– Ты меня задушишь, - прошептал Гарри в намокшую от его слез ткань мантии на плече. Объятия чуть ослабли послушно, и Гарри откинулся назад, заглядывая в
лицо мужа.
– Не плачь.
– Я не плачу, - тут же отрекся Драко. Гарри осторожно высвободил руку и провел пальцами по щеке Драко.
– Ты плачешь.
Несколько секунд Драко вглядывался в его лицо, словно хотел взглядом, как рентгеновскими лучами, просветить Гарри насквозь, понять, что он думает и
чувствует, убедиться, что это действительно он, Гарри, который был мертв, а теперь стоит в кольце его рук. Потом привлек к себе, но не яростно, как в
первый момент, а бережно, словно хотел создать из своих рук каркас для хрупкого тела, раковину для моллюска.