Драко наносит ответный удар

Al Azar

Итак, соратники. Департамент международных отношений был представлен Персивалем Уизли, лордом Пруэттом. Но для Драко Перси являлся в большей степени другом, чем полезным знакомым. Персиваля сопровождала хрупкая на вид, но не в действительности девушка — его невеста француженка Флер Делакур. Она пришла второй на заключительном этапе Турнира Трех Волшебников, который проходил без зрителей в лабиринте, наколдованном специалистами Отдела тайн где-то в глуши, чтобы никто не мог попасть туда со злым умыслом. Девушка пропустила вперёд в «упорной» борьбе только Виктора Крама. Такой удивительный результат объяснялся просто. Перси хотел порадовать невесту и в тайне от неё попросил Поттера пропустить Флёр, ведь Гарри было всё равно, каким по счёту финишировать,

а Седрик был просто рад, что кошмар с Турниром наконец завершится. То ли в народ просочилась информация о том, что Чемпионы заранее распределили места, то ли интерес к Турниру, от которого уже не ждали ничего, кроме неприятностей, окончательно угас, но кроме маленькой статьи об его итогах на последней странице «Пророка», больше об этом скандальном мероприятии не было сказано ни слова. После прохождения дистанции победителя сразу же наградили, и на этом мрачная страница истории современной магической Британии была закрыта. Участники Турнира, а также все к нему причастные могли теперь вздохнуть с облегчением.

От Отдела магического правопорядка на приёме присутствовала мадам Боунс. Она прихватила за компанию племянницу. Поначалу Сьюзан чувствовала себя неловко, но потом рядом с ней какими-то судьбами оказался Невилл, и сейчас они оба оживленно беседовали.

Невилл оказался в числе приглашенных после разговора наедине, который Лонгботтом попросил ещё в Хогвартсе, когда Драко вернулся к учёбе после выписки из Мунго. Гриффиндорец церемонно принёс извинения за своё поведение и обычно не присущую ему несдержанность. Парень больше не считал Малфоя исчадием ада и порождением сил зла, напротив, он теперь пересмотрел своё отношение к «силам света». Лонгботтом был до глубины души потрясен тем, как верный сторонник директора и бабушкин единомышленник Аластор Муди пытал Драко только за то, что тот был Малфоем, сыном известного Пожирателя. Драко выслушал немного путанные объяснения Невилла и принял извинения со словами:

— Я рад, что вы решили жить своим умом, наследник Лонгботтом!

Услышав официальное титулование, Невилл спохватился и, неуклюже поклонившись, пробормотал:

— Лорд Блэк!..

Драко, глядя сейчас на Невилла, довольно улыбнулся: будущий лорд Лонгботтом будет верным сторонником для Гарри. Лорд Блэк давно привык располагать ресурсами лорда Слизерина и надеялся, что Гарри тоже научится полагаться на богатство Блэков и возможности Малфоев.

От Министерства были и ещё Седрик с отцом, или, вернее, мистер Диггори с сыном. Оба сейчас служили в Департаменте транспорта, куда Седрика приняли пару месяцев назад даже без протекции Амоса. Отличная учеба, а также то, что парень пострадал во время организованного Министерством турнира, послужило железным основанием для зачисления в штат перспективного выпускника Хогвартса. Самого Амоса перевели туда из Отдела регулирования магических популяций. Это было повышение, помогло его выступление на суде, в котором он обличал сторонников Дамблдора. Сейчас Седрик общался с помощником Перси Юджином Честертоном, и выглядели они как добрые приятели.

Был ещё сотрудник Отдела тайн, но он держался в стороне от других чиновников. Этим сотрудником оказался Снейп, который наконец ушёл из школы и сотрудничал с невыразимцами не утруждая себя — официально он работал на полставки, а на самом деле выполнял заказы по требованию и мог неделями не появляться в Министерстве. После зелья, снимающего охранные чары, он по заказу руководства самого секретного департамента начал работу над другим, не менее сложным и секретным составом. В ожидании начала мероприятия Северус вёл неторопливую беседу с Люциусом и Нарциссой, которые счастливо улыбались друг другу и радовались, что не были организаторами приёма. Сейчас Драко понимал их как никто другой.

Школа Чародейства и волшебства Хогвартс прислала директора Минерву Макгонагалл и её заместителя Филиуса Флитвика. Точнее, их пригласил Драко; оба профессора относились к нему вполне прилично,

а молодому лорду предстояло ещё два года находиться в стенах школы, поэтому хитрый слизеринец решил немного подольститься и начал налаживать долгосрочные связи.

Ещё со школы были Нотт, Паркинсон, Крэбб и Гойл, но все они были больше, чем одноклассники — друзья детства останутся таковыми навсегда, даже если это не комплимент. Панси повисла на руке Тео, живо стреляя глазками по сторонам и нашёптывая своему спутнику что–то игривое, наверное, делясь впечатлениями. Друг детства наконец-то выглядел полностью расслабленным. Теперь, когда он получил внимание Паркинсон, он перестал злиться на Драко, которому настойчивая девушка прежде не давала прохода.

Винсент и Грегори были в своем репертуаре. Хотя закуски ещё не подавали, они где-то раздобыли что–то съедобное (похоже, они наведались на кухню и наладили, или, вернее, возобновили контакты с эльфами мэнора, совсем как в детстве). Но сейчас, дожёвывая свою добычу, они внимательно смотрели на Драко, и он знал, что во всём может на них положиться — сделают всё в лучшем виде, не задавая вопросов. Винс привёл свою девушку с Хаффлпаффа, с которой он до сих пор встречался. Миллисент Булстроуд постоянно была рядом, чтобы никто не обидел чувствительную девушку. Та же Панси, когда себя не сдерживала, могла оказаться настоящим символом своего факультета.

Верный друг Гарри Поттер, лорд Слизерин стоял в передних рядах и просто ждал. Он прекрасно знал, ради чего Драко сегодня собрал вместе таких непохожих волшебников. А вот Гермиона транслировала сдержанное любопытство вместе с гордостью от того, что она находится в Малфой-мэноре рядом с Гарри. Такое сочетание эмоций поистине было гремучей смесью.

Ещё двое гостей — оба светловолосые — предпочитали, пока Драко отсутствовал, затеряться в массовке на заднем плане. Ни Ксенофилиус Лавгуд, ни, тем более, Луна, не были завсегдатаями подобных мероприятий. Им хватило общения с четой Малфоев, которые, хоть и держались дружелюбно, смотрели изучающе и, казалось, всё время задавали вопрос: «А достойна ли мисс Лавгуд чести быть рядом с нашим сыном?»

— Друзья! — заговорил наконец Драко, и его голос свободно разнёсся по огромному залу. Акустика тут всегда была прекрасная. — Я бесконечно рад, что смог собрать вас сегодня в моем родном доме, в Малфой-мэноре! С каждым из вас меня связывают тёплые дружеские и деловые отношения, поэтому я очень ценю наше общение. Кроме того, я бы хотел, чтобы мои друзья и единомышленники были в хороших отношениях не только со мной, но и друг с другом. Это не только поднимает настроение, но и полезно для дела. Позвольте мне представить вас друг к другу.

Драко называл имена приглашенных, предлагая остальным поприветствовать друг друга. Он никого не забыл и сказал несколько теплых слов про каждого. Времени на это ушло совсем немного, а пользу принесло огромную — исчезла напряженность и скованность, теперь все улыбались, ведь каждому приятно услышать подтверждение своей значимости для хозяина. Только Луну Драко никак не представил, потому что это очень личное. Он не собирался предъявлять эту милую девушку общественности даже в таком узком кругу. Её отец, мистер Лавгуд, знал, как смущается от назойливого внимания Луна, и был только рад, что их фамилия не прозвучала в этом зале.

В конце Драко назвал имена крёстного, отца и матери. Сначала он хотел перечислить многочисленные научные заслуги Снейпа, непрекращающуюся борьбу Люциуса с наследием Тёмного лорда, но посмотрел на мать, про общественные достижения которой так с ходу ему ничего не пришло в голову, и сказал чуть дрогнувшим голосом:

— И ещё сегодня здесь со мной мой крёстный Северус Снейп и родители — Люциус и Нарцисса Малфой. Я их очень люблю.

Раздались аплодисменты, такие же, какими приветствовали каждое новое имя до этого. Драко получил немного времени, чтобы взять себя в руки. С детства он считал, что нельзя показывать посторонним свои слабости и подлинные чувства.