Дракон цвета смерти
Шрифт:
Не-не, такое допускать никак нельзя!
Значит, к эссе Кордова.
Глава 9
Вот чего я не ожидала, так это высочайшего визита ко мне в комнату.
Эс Чавез, эс Хавьер, и до кучи — раэн Ледесма.
Но вот они! Все трое, стоят на пороге, смотрят, словно я им что-то должна…. Принюхиваются?
— Никакого запаха, — сообщил Тьяго.
Я промолчала.
—
Я невольно сморщила нос. Ну… не люблю я цветочные запахи. Кому что, а лично я предпочитала всегда легкие отдушки. Если уж нет выбора, возьму хвою, лимон… но розу?
Без меня!
Нет у меня комплексов, просто у нас во дворе была соседка-неврастеничка. Она этими колючками весь двор утыкала, и орала на каждого, кто подходил ближе, чем на метр. Конечно, красиво, но ни выйти, ни пойти, ни погулять… везде эти кусты шипастые. А уж детей она подозревала в покушении на свои драгоценные веники, и постоянно орала. Примерно так, круглые сутки.
Вот, с тех пор и не люблю. Мне и Димка роз никогда не дарил, обходился пионами, орхидеями, еще чем-то полевым…
— добрый вечер, эсы, раэн. Проходите,, рада вас видеть. Что-то случилось?
— Да, эсса. Прошу вас ответить на наши вопросы, — взял коня за рога эс Чавез. — Покажите мне, какой бумагой вы пользуетесь?
Я повела рукой по направлению к письменному столу.
— Осмотрите все сами, эс. Но вообще — лотосовой. У меня слишком сильный нажим на перо, остальная бумага у меня рвется. Неудобно…
Что есть — то есть.
Если кто не знает, шариковая ручка требует больше усилий, чем чернильная. Ей приходится сильнее нажимать на бумагу, и потому перья у меня регулярно прорывали листы. Мучилась я примерно месяц, потом Мариса мне посоветовала — и я перешла на плотную лотосовую бумагу. *
*- автор лично писала до 25 лет только чернильными ручками. Так что сравнение — на основании своего опыта и нескольких сотен исписанных тетрадей. Прим. авт.
Эс Чавез быстро прошел к столу, осмотрел его ящики, поглядел тетради, и кивнул.
— Понятно. Эсса, где ваша щетка для волос?
— На месте, наверное.
Я открыла шкаф, достала оттуда несколько щеток и предъявила. Мужчины опять переглянулись.
— Это — все?
— Да.
— У вас есть духи? Покажите?
Духи у меня были, хотя я ими и не пользовалась.
— Вот. Смотрите…
— Жасмин? — тут же разнюхал эс Хавьер.
Я кивнула. Пользоваться мне ими не хотелось. Просто… тоже — из детства. У мамы на окне рос жасмин. Здоровущий такой, в большом горшке. И моя кровать стояла рядом с ним, а он регулярно цвел небольшими белыми цветами. И пах на всю комнату.
Это тоже, как кусочек памяти…
Иногда, когда мне становилось тоскливо, я открывала флакон и дышала этим запахом. Но не душилась — не стоит привлекать к себе внимание.
— У вас есть носовые
— в шкафу, на средней полке.
Орландо Чавез и туда заглянул. И поднял брови, глядя на стопку здоровущих платков, которые больше напоминали маленькие полотенца.
— Эсса?
— Ну… мне они нужны, чтобы нос вытирать, — смутилась я. — Платок должен быть большим, чтобы надолго хватило.
Мужчины переглянулись. Кажется, я только что прошла какой-то тест, или правильно ответила на неизвестные мне вопросы… что происходит?!
— Эсса, какие у вас отношения были с раэном Риосом?
— Никаких. Простите, эсы, раэн… он хоть и симпатичный на лицо, но мне и даром не нужен. А что?
— Вот то, — припечатал меня ректор. — Где вы сегодня были?
— С утра — с девочками. Потом спали, пообедали, опять гуляли с подругами — а что? — не поняла я.
— Подумайте, эсса, кто может вас так ненавидеть. Мы только что обнаружили раэна Риоса убитым. Кинжалом, в спину. А у него в столе письма, подписанные вашим именем.
— Упс, — честно сказала я. — Кинжалом?
— Эсса, у вас есть кинжал?
— Есть. Я им хлеб и колбасу режу, — даже не подумала запираться я. — И вилка есть в комнате, и ложка…
Орландо осмотрел кинжал, который я (не удержалась, понравился) за красивую чеканку купила на ярмарке, и покачал головой.
— Не тот. У вас он закругленный, а там явно прямой, типа стилета. Стилет есть?
— Нет. А зачем? Им же колбасу не нарежешь…
— Тогда думайте, эсса,, кто вас хочет так подставить.
Я только руками развела.
— Эс Чавез… да никто! Кому я нужна? Но это точно не ученицы. И наверное, не слуги…
— Почему вы так думаете, эсса?
— Это кто-то, кто не имеет доступа в общежитие. Не общается со мной близко. Не может сюда попасть, — объяснила я, вспоминая прочитанное и просмотренное. Честно говоря, новость меня в шок не повергла. Я раэна не убивала, алиби у меня на весь день железобетонное, девчонки со мной не расстаются, с утра мы вылетали, потом отсыпались, потом обедали, после обеда купались, потом тренировались, я вот, недавно домой пришла. То есть в общежитие. И девочки это подтвердят… ну, исключая вылет. — Мои однокурсники знают про бумагу. Они бы ее и выбрали для писем. Я правильно понимаю, там она не лотосовая?
— Нет. Такая, розовая и надушенная розами.
— А… тогда точно не однокурсницы. А если брать девочек с других курсов, то им тоже легко было бы попасть в мою комнату. Подсунуть розовую бумагу, к примеру, или стащить платок… я правильно понимаю, там что-то такое обнаружилось?
— Да. Белое, шелковое, с вашими инициалами.
— Какая дура вытирает нос шелком? Он же скользкий?
Мужчины переглянулись и от души захохотали. Дурой ощутила себя — я.
— Каэтана, — Хавьер даже фыркнул. — Шелковый платок не для носа. Им красиво и возвышенно промакивают слезинку со щеки. Или смахивают пылинку.