Дракон для жениха
Шрифт:
— Разумеется, вы не единственный, кто заметил, как много времени — неприлично много, — я провожу рядом с панной Росканой, упиваясь ее прелестью… Сознаюсь, хотя это и стыдно, — пан Катор понурил голову, — прекраснее ее я не встречал никого — ни среди наших дев, ни среди смертных. Теперь же, когда сон ее прерван навеки, я буду лишен радости созерцать ее красу… Если только… если только, — дракон поднял горящие глаза на своего повелителя и с жаром прижал руку к груди, — если только мне позволено будет заключить с ней союз.
— Какого рода союз?
— Я прошу позволения сделать
Уже совершенно не сдерживаясь, Ядвися завизжала, как десятилетняя девчонка, (шокированный пан Катор даже шарахнулся от нее в сторону) и бросилась обнимать Фреза.
— Позвольте, позвольте ему! — закричала она Великому. — Видите, как все славно устраивается!
— В самом деле, славно, — Великий, просияв, схватил пана Катора за руку и затряс ее, выражая свой восторг. — Мы вспоминали вас, друг мой, но я и рассчитывать не мог, что вы захотите… Конечно, разумеется, вы можете заключить союз с девой Роксаной — надеюсь, по обоюдному согласию. В таком случае, мы сможем отпраздновать заключение сразу трех союзов… впрочем, нет, четырех! Панове, — он отпустил руку соотечественника, подошел к Эрике и притянул ее к себе за талию, — решая судьбу девы Роксаны, мы отвлеклись от главного, от новости, с которой я, собственно, явился к вам. Панна Эрика выразила согласие составить мое счастье и стать не моей невестой — но моей спутницей, подругой и возлюбленной. И пока она остается со мной, мне не понадобятся никакие другие невесты — ни спящие, ни бодрствующие.
Обрадованные и удивленные Ядвися и Мариша, оставив кавалеров, поспешили поздравить смущенную покрасневшую Эрику со столь неожиданным, но престижным браком (в их глазах это был, разумеется, именно брак).
— Позволь я тебя поцелую! — и Ядвися действительно расцеловала подругу в обе щеки. — Говорила же я, что ты золото! Только мой глупый брат мог этого не понять!
— А я рада, что он этого не разглядел, — улыбнулась Мариша. — Когда бы не его невнимательность, спать бы мне сейчас в гробу вместо девы Роксаны…
Подошли и мужчины.
— Не знаю даже, поздравить вас или принести извинения, — озабоченно проговорил пан Иохан.
— Извинения? За что? — изумилась Эрика.
— За то, что вел себя как болван…
— Вы уверены, панна Эрика, что дали согласие на заключение этого союза добровольно, а не под принуждением? — вмешался Фрез. — Только шепните словечко, и я сделаю все, чтобы вырвать вас из лап этого оборотня.
Эрика покраснела еще сильнее, став пунцовой, как пион, и быстро обернулась на царственного жениха.
— Вы уже достаточно сделали, граф… не нужно меня ниоткуда вырывать. Меня не принуждали, я сама…
— Угомонитесь, граф, — поддержала Улле. — Лучше верните ваше внимание невесте, сейчас это будет весьма кстати.
— На сем предлагаю разойтись, — добавил Великий, — и начать приготовления к празднеству, какого не видел еще наш древний город, ибо никогда еще не заключалось в нем
Эпилог
Нынче с самого утра Мариша — давно уже не королевна, а баронесса Криуша, — была не в духе. Ее раздражало все: и игра солнечных лучей в садовой листве за окном гостиной, и пение птиц, и аромат свежесваренного кофе в фарфоровой чашечке, а пуще всего, и об этом даже думать не хотелось, собственное отражение в зеркале. Причиной ее дурного расположение духа был тот факт, что с самого утра ее супруг, даже не откушав кофе, улизнул из дома, и хотя он не счел нужным объясниться, она знала, куда и зачем он отправился.
В комнату бесшумно, как сухой листок, впорхнула эфемерная фея (до сих пор Мариша так и не разобралась, что такое эти существа, и принадлежат ли к племени драконов, или являются совершенно другим народом, призванным в услужение; она продолжала называть их феями), подлетела и почтительно остановилась, зависнув в воздухе в нескольких шагах от хозяйки дома.
— К вам пожаловала пани Ядвига Фрез, — колокольчиком прозвенела фея. — Просить? Или сказать, что вы больны?
— Просить, конечно же, просить! — в нетерпении Мариша сама ринулась навстречу подруге и, едва позволив ей ступить в комнату, схватила ее за руки и жадно забросала вопросами: — Ты оттуда, да? Оттуда? Он — там?
Отвечай, не ври мне, все равно узнаю.
— Я и не думала врать, — Ядвися смотрела ласково и печально. — Иохан там, да, у Улле. Но его нельзя винить… я, во всяком случае, не могу. Не может же он делать вид, что его это не касается.
— Вот бы кому принять многоженство, — Мариша закусила губы. — Ты сама была там? Началось?..
— Была, началось, и судя по всему, скоро и благополучно разрешится, — Ядвися потихоньку, помаленьку, увлекала Маришу к дивану. — Не волнуйся, пожалуйста. Как только все закончится, Иохан сразу же вернется домой. Он тебя очень любит.
— И Улле он тоже любит — раз сейчас он там, у нее.
— У брата большое сердце, — виновато вздохнула новоиспеченная графиня. — Уж не знаю как, он всегда умудрялся любить одновременно несколько женщин… Но уверена, сейчас любовь ни при чем, — тут же спохватилась она, увидев, как искривилось лицо готовой заплакать подруги. — Уверена, он просто чувствует свою ответственность, вот и все…
— Да-а, как же, отве-е-етственность, — жалобно протянула Мариша, неаристкратически хлюпая носом. — Уж хоть ты-то мне не ври. Любит он ее, вот и все. А меня не любит, чего меня любить, такую уродину… — она не сдержалась и все же расплакалась, упав ничком на диван и спрятав лицо в подушки. Перед глазами стоял образ Улле: удивительно похорошевшей и расцветшей в последние недели беременности. Не отличавшаяся заметной яркой внешностью посланница превратилась в настоящую красавицу. И тут же Мариша вызвала в памяти собственное отражение в зеркале: располневшая фигура, мешки под глазами, бледные щеки. Контраст был разительный. — Лучше бы он на ней женился! — простонала она сквозь рыдания.