Дракон, эрл и тролль
Шрифт:
Единственной проблемой было то, что в этом веке в каждой местности пели свои песни, и разные группы исполнителей неминуемо мешали друг другу.
Помощь пришла с неожиданной стороны.
— Тихо! — проревел граф, поднимаясь из-за стола. — Тихо, черт побери! Я сказал — тихо!
Он кричал и кричал, и в конце концов его призыв услышали все — шум стих. Смех и разговоры замолкли, поющие угомонились, и вскоре в зале не слышалось даже шепота,
— Так-то лучше! — прокричал граф. Он явно забывал разбавлять вино. — Давайте установим порядок.
Когда шум в зале утих, все начали занимать свои места за столом. Наконец, все уселись. Сэр Гаримор поднялся и самозабвенно запел чистым тенором. Он начал с припева:
Боже, помилуй Англию И дай ей победу.
Затем прозвучало начало песни:
Собрался в Нормандию добрый король…
Джим узнал песню по первым словам. В ней рассказывалось о битве при Агинкуре, которую он изучал на занятиях по истории средних веков. Давно забытые, но такие знакомые слова! Сэр Гаримор продолжал петь:
Собрался в Нормандию добрый король, С ним вместе могучая конница.
Господь уготовил ему чудеса, И вся Англия славит творца.
Все в зале знали песню о победе короля Генриха V над французами в битве при Агинкуре в 1415 году. Джима внезапно осенило.
Он давно решил, что находится в Англии четырнадцатого века. К этому времени битва при Агинкуре еще не произошла, но о ней уже пели.
С другой стороны, Джим обнаружил, что во многом история этого мира не соответствовала той истории, которую он изучал в двадцатом веке. Во всяком случае, гости графа, казалось, не только знали о битве, но и наслаждались, распевая о ней.
Голоса слились в следующем куплете, который рассказывал, как король Генрих осадил город Арфлер. Голоса великолепно сочетались, а немногие женские взмывали ввысь, придавая песне о победе почти ангельское звучание. Джим не смог устоять и присоединился ко всем, хотя и старался приглушить голос, чтобы отсутствие у него слуха не терзало уши соседей. Так они пропели песню до последнего куплета, который прозвучал особенно мощно:
Господь милосердный, спаси короля, Его народ и всех его соратников, Пошли ему долгую жизнь и легкую смерть, Чтобы мы с радостью могли пропеть:
«Слава Создателю!»
В зале воцарилась тишина, и Джим с удовольствием откинулся на спинку стула. Все вместе очень красиво пропели песню, слова которой он узнал еще во время учебы в колледже, но никогда раньше не слышал мелодии. Джим был глубоко взволнован.
Но граф уже выкликнул кого-то для следующей песни. Плотный рыцарь средних лет поднялся и запел звучным баритоном. Он завел песню, известную даже в двадцатом веке, когда она уже стала народной:
Живет моя сестренка За морем далеко.
Пришлет она в подарок Мне несколько мешков.
В голове Джима тотчас зазвучала более поздняя версия двадцатого века:
В них косточки без вишен, В них кости без мясца…
Весь зал вновь подхватил. Было ясно, что и эту песню
Но вот и эта песня закончилась. Граф встал и оглядел зал в поисках следующей жертвы. Глаза его обвели гостей за длинными столами и, вернувшись к высокому столу, остановились на Джиме.
— Сэр Дракон! — выкрикнул он.
Джим почувствовал пустоту в желудке. Он поднялся. У него не было ни малейшего представления о том, что спеть этим людям. Важно, чтобы песня была им понятна и не оскорбила бы их житейского уклада, их манеры поведения и их религиозных чувств. Вполне подошла бы рождественская песенка, но, к несчастью, Джим не мог вспомнить ничего, что понравилось бы этой аудитории. Он известен как маг и поэтому должен быть очень осторожен, говоря о Рождестве и о событиях, связанных с этим праздником. Затем к нему пришло вдохновение.
Он открыл рот, отчаянно надеясь, что его извинят за голос, тембр которого можно было назвать кухонным баритоном, и запел.
Это была небольшая рождественская баллада из десяти куплетов, рассказывающая о добром короле Венцлаве, который в праздник Святого Стефана выглянул в окно и увидел, как по полю, гонимый зимним ветром, идет бедняк. Король вышел вместе со своим пажом навстречу бедняку, желая накормить и обогреть его. Однако вскоре они заблудились, и лишь помощь бедняка, оказавшегося самим святым Стефаном, помогла им вернуться в замок. Последний куплет предлагал всему христианскому люду, независимо от положения в обществе, помогать бедным и обещал, что Господь одарит добрую душу своим благословением.
Этими словами Джим закончил свое выступление. Никто не присоединился к нему и не подхватил песню. Казалось, в зале повисло гробовое молчание. Все глаза устремились на Джима, но он не понимал, что выражают лица гостей — гнев, шок или изумление. Он смущенно сел.
Молчание становилось нестерпимым. Затем его внезапно разорвал раздавшийся за спиной Джима мощный голос.
— Воистину славен Господь! — прогремел епископ.
Джим невольно обернулся и угодил в могучие объятия самого князя церкви, который звучно расцеловал его в обе щеки. Затем епископ отстранил Джима и повернулся к гостям:
— Возблагодарите же Господа, дамы и господа, занимающие высокое положение в обществе! Сей рыцарь, который к тому же является магом, устыдил вас всех, так красиво рассказав в своей песне о милости Господа в самый святой день года! Чем вы можете ответить на это? Разве вы не почувствовали, что вам не хватает милосердия?
В зале поднялся шум. В интуитивном прозрении Джим понял, что все молчали совсем не потому, что песня не понравилась. И не потому, что ее не поняли, просто люди не знали, как относиться к магу, поющему рождественскую песенку.