Дракон и голубка
Шрифт:
На будущее мисс Лангстон решила держать рот закрытым, а глаза открытыми, хотя они имели привычку смотреть не туда, куда нужно. Ее взгляд был прикован к Куперу Дэниэлсу, который просто восхищал Джессику. Правду говоря, еще во время его сна в самолете она внимательно изучила каждую черточку лица, начиная с падающих на лоб прядей волос до чистоты трещинки на его подбородке. Не многие люди могут спокойно спать под таким пристальным осмотром. Купер Дэниэлс делал это прекрасно, а Джессика очень боялась оказаться разоблаченной. Потом он проснулся и сразу же посмотрел на нее. Осознание
— Мне надо позвонить, — сказала Джессика, когда они проходили мимо телефонов-автоматов. — Я вернусь через минуту.
— Не торопитесь, — успокоил ее Дэниэлс. — Я скоро буду.
С чувством облегчения она смотрела, как он уходит. Ей больше не хотелось думать о пиратах, особенно об одной, по имени Фанг Баольян, и нужен был отдых от мыслей о ее «будущем экс-шефе». Джессику смущало то, что с момента их первой встречи она чувствовала его физическую привлекательность. Возможно, это было абсолютно нормально, но до сих пор она ничего подобного сильного и внезапного не испытывала. В таком состоянии люди часто совершают глупости, о которых потом очень сожалеют.
До настоящего времени ее бывший муж не раскаивался в том, что окунулся во взрослую страсть, но она была уверена, что Ян — исключение. Джессика не считала себя ханжой, но ей нравилось думать, что она умеет принимать мудрые решения.
Купер Дэниэлс не был, однако, мудрым решением, и он хотел невозможного. Ее шеф рассчитывал, что она проследит за отмыванием денег в международных лабиринтах через слабые и неизвестные организации. Он хотел использовать свою маленькую финансовую мощность, чтобы заставить более крупную силу подать в отставку, даже ценой потери своего состояния. Дэниэлс хотел взять реванш.
Джессике хотелось спать. Не в первый раз она пожалела, что думала больше о своей чековой книжке и поддалась зову сердца, когда выбрала компанию Купера Дэниэлса среди многих других с Востока и Среднего Запада, которые тоже предлагали ей работу. Она никогда не опустится так низко, чтобы возвратиться в Нью-Йорк, место, где ее супружеские чувства были унижены. В Чикаго не будет так ужасно.
Джессика вошла в кабинку и взяла трубку. Сбросив на пол дорожную сумку, она нашла в кошельке необходимые монеты и опустила их в телефон. Никто не успел ответить, а Купер уже маячил у нее за спиной с тележкой для багажа. Она быстро взглянула на него и натянуто улыбнулась. Улыбка превратилась в настоящую, когда в трубке послышался милый голосок.
— Здравствуйте. Дом Лангстонов и Сигнорелли. Говорит Кристина Лангстон.
— Привет, сладенькое сердечко! Я дома.
Купер увидел внезапно изменившуюся улыбку, мягкий блеск глаз женщины и понял, что все это, без сомнения, относилось не к нему, а к «сладкому сердечку». Приступ ревности, которой он и не ожидал, сдавил его грудь.
Купер очень долгое время не испытывал на себе женской любви, и Джессика Лангстон заставила почувствовать отсутствие этого с удивительной остротой. В другое время,
Надеясь, что его ревность была совершенно необоснованной, Купер предположил, что эпитет «сладкое сердечко» относился к девятилетней дочери Джессики или семилетнему сыну Эрику. Он наконец-то прочитал ее досье и знал теперь, что у нее двое детей и она развелась с мужем, частным сыщиком из Нью-Йорка, ей тридцать три года. Но встречалась ли она с другим мужчиной, было ему неизвестно.
— О, Кристина… да, милая, — Джессика рассмеялась и, немного подождав, проворковала в трубку ответ.
Купер старался вспомнить, когда с ним так мило болтала женщина. Очень давно. Его мать точно так же разговаривала с Джексоном, зеленоглазым темноволосым хулиганом. Такого ребенка могла любить только она. Но это было так давно, теперь их обоих уже нет. Мама, кажется, ушла полжизни назад, а Джексон — только вчера.
Купер расслабил мышцы лица. Боль никогда не оставляла его. Боль и чувство вины. Джексон прикрывал спину Купера и погиб. На его месте должен был быть Купер. Он словно куда-то провалился, и это падение отделило его от всякой нежности и любви. Ему нечего было предложить женщине. Нечего.
Купер молча выругался и с нетерпением взглянул на Джессику, покачав головой. Он был готов уйти. В последние два месяца Дэниэлс быстро передвигался, стараясь заглушить свои чувства. И сейчас не время останавливаться. Он смертельно устал, все чувства его были обнажены до предела.
Джессика попрощалась по телефону и поставила свою дорожную сумку на тележку.
— Извините, — сказала она, зевая. — Я всегда звоню из аэропорта, чтобы у них была возможность привести дом в порядок. Поль терпеть не может, когда я думаю, что в мое отсутствие он не может справиться с детьми.
Поль? Купер не помнил, чтобы в досье мисс Лангстон упоминалось это имя.
— А Тони не любит быть застигнутым врасплох, — продолжала она. — Он всегда чем-то занят, а я об этом не имею понятия.
И Тони… Купер быстро взглянул на женщину. Даже если она встречается с одним, она не может жить с двумя. Мысль об одном мужчине уже была достаточно огорчающей. Но Купер мог недооценить Джессику.
Он перевел мысли в другое русло, понимая, что уже достаточно часто ошибался в ней. У Купера были милые, но потерянные знакомства в Сан-Франциско. Эту ситуацию можно легко исправить простым телефонным звонком. Еще одно ошибочное мнение о Джессике Лангстон не удивит его.
Однако удивило. Купер мог поспорить, что сможет влюбить ее в себя. Он чувствовал ее симпатию. И ему хотелось бы, чтобы где-то на Земле был человек, на которого можно рассчитывать, когда дела пойдут плохо. А дела всегда идут плохо.
— Я должен на минуту заглянуть в офис, — сказал Дэниэлс. — Вы не возражаете? — У них была работа, напомнил он себе. Ничто не должно помешать ему сбросить Баольян. И последней помехой должна стать его красавица-ассистентка с копной каштановых волос.