Дракон, играющий в прятки
Шрифт:
— А вас как? — переспросил Джайлс. — Впрочем, это не столь уж важно.
— Как изволите, — сказал Хризофилакс, снова облизнув губы. Сердце у него было злое (что не редкость среди драконов), но не слишком храброе (как это обычно и бывает). Он, разумеется, предпочитал добычу, которая не оказывает сопротивления, но после долгого сна у него разыгрался аппетит. Приходской священник из Дубков оказался чересчур жилистым, а тут перед ним стоял крупный и мясистый мужик, каких ему давненько не доводилось кушать. Ему очень хотелось отведать крестьянского мясца, и он ждал только момента, когда эта глупая на вид добыча
Но добыча была не столь глупа, как это можно было подумать, и не спускала глаз с дракона, одновременно пытаясь взобраться на кобылу. Но у кобылы были другие намерения — она лягнула фермера и отскочила в сторону. Дракон при этом вышел из терпения и изготовился к прыжку.
— Извините меня, — прорычал он, — но вы ничего не уронили?
Эта старая как мир хитрость тем не менее сработала, потому что Джайлс и вправду кое-что уронил, а именно — он уронил меч Каудимордакс (сиречь Хвосторез), который лежал теперь в дорожной пыли. Фермер наклонился, чтобы подобрать меч, и дракон прыгнул. Но Хвосторез оказался расторопнее дракона. В руке фермера он сам рванулся навстречу змею, и блеск его был так силен, что дракон зажмурил глаза.
— Ого! — сказал дракон, попятившись назад. — Что это у вас такое?
— Всего лишь Хвосторез, королевский подарочек, — ответил ему Джайлс.
— О, простите меня! — воскликнул дракон. — Я, кажется, погорячился.
Он снова прижался к земле — при этом Фермер Джайлс сразу почувствовал себя намного увереннее.
— Вы неучтивы со мной, — пожаловался дракон.
— Разве? — удивился Джайлс. — А с чего это я должен быть с вами учтив?
— Вы скрыли свое почтенное имя и сделали вид, что не искали встречи со мной. Но теперь стало ясно, что вы — высокородный рыцарь, а среди высокородных рыцарей, сэр, всегда было в обычае посылать сопернику вызов на битву, обменявшись перед тем званиями и титулами.
— Может, у них и был такой обычай, а может, и до сих пор есть, — сказал Джайлс в приливе гордости (впрочем, простительной, когда огромный дракон царских кровей распростёрт у твоих ног), — но сегодня ты делаешь ошибки одну за другой, старый червь! Ибо я не рыцарь, а Фермер Эгидий из Хэма, и всем ведомо, что я не жалую незваных гостей. Я перестрелял целую уйму великанов из моей бомбарды, а они натворили дел куда меньше, чем ты. И перед тем как их пристрелить, я не посылал им никакого вызова.
Дракон сильно забеспокоился. «Чтобы черти задрали этого хвастливого великана! — подумал он про себя. — Как он меня надул! Что мне теперь делать с этим храбрым фермером и его колючим мечом?» Он пошарил в памяти, но без толку, потому что ничего подобного с ним раньше не случалось.
Тогда наконец он сказал:
— Меня зовут Хризофилакс, Хризофилакс Богатый. Чем я могу служить вашей чести?
При этом одним глазом он косил на меч, желая любой ценой увернуться от боя.
— Ничего мне от тебя не надо, жалкий червь! — сказал Джайлс, которому бой тоже был ни к чему. — Я всего лишь хочу, чтобы ты убирался отсюда подобру-поздорову. Прочь отсюда, прочь в твою грязную нору!
С этими словами он сделал шаг в сторону Хризофилакса, размахивая мечом так, словно хотел прогнать ворон с поля.
Большего Хвосторезу и не было нужно. Он прочертил круг в воздухе, сверкая подобно молнии, а затем опустился
Они промчались через покосы, перемахнули не через один десяток изгородей, перескочили через дюжину ручейков и речек. Дракон пускал дым и пыхтел, как кузнечный мех. В голове у него помутилось, и он уже не соображал, куда он, собственно, бежит. Сами того не ожидая, они очутились на мосту перед деревней, прогрохотали по дощатому настилу и ворвались на главную улицу Хэма. Тут уже и Гарм не посчитал для себя постыдным вылететь с лаем из проулка и присоединиться к погоне.
Все жители высунулись в окна; некоторые забрались на крыши домов. Одни смеялись и радостно кричали, другие били в кастрюли и сковороды, кое-кто дул в трубы или свистел, а священник звонил в колокола. Такого шума в Хэме не слыхивали сотню-другую лет.
Перед самой церковью дракона покинули силы. Он лёг посередине дороги, стараясь отдышаться. Гарм подошёл к нему и обнюхал драконий хвост, но Хризофилаксу было уже всё равно — он был побеждён и опозорен.
— Добрые люди и милостивый воин! — взмолился дракон, увидев, что Фермер Джайлс подъехал к нему на кобыле, а крестьяне столпились вокруг (впрочем, на безопасном расстоянии) кто с вилами, кто с колом, а кто и с кочергой. — Добрые люди, не убивайте меня! Я очень богат. Я заплачу за скот и потравы. Я оплачу похороны всех людей, загубленных мною. Приходскому священнику из Дубков я велю соорудить просторный склеп — хотя, надо признаться, этот парень мог бы быть и пожирнее. Каждому из вас я дам денег — если, конечно, вы отпустите меня слетать за ними домой.
— Сколько денег? — перебил его фермер.
— Ну, допустим, — сказал дракон, производя в уме быстрые подсчёты, — по тринадцать шиллингов и восемь пенсов каждому. — (Толпа крестьян показалась ему очень уж большой.)
— Чушь! — сказал Джайлс.
— Да это курам на смех! — возмутились его односельчане.
— Бред! — гавкнул пёс.
— По две золотых гинеи каждому взрослому и по одной — детям? — неуверенно предложил дракон.
— А собакам? — полюбопытствовал Гарм.
— Мы ждём, что ты ещё нам скажешь, — изрёк фермер.
— Десять фунтов стерлингов и мешок серебра для людей и по золотому ошейнику для собак? — сказал тогда дракон с заметным беспокойством.
— Убить его! — закричала потерявшая терпение толпа.
— Мешок золота каждому и бриллианты женщинам? — поспешил заявить Хризофилакс.
— Теперь твои речи нравятся мне больше, но ты умеешь говорить ещё красивее, — сказал Фермер Джайлс.