Дракон мелового периода

Гурова Анна Евгеньевна

– Чудеса, Маринка. – задумчиво сказала я, когда мы отошли от лотка. – Сколько лет здесь живем и не знаем, что у нас под боком неугасимая библиотека... Вот будь я лет на пять помладше, непременно попыталась бы туда залезть.

– Я бы тоже. – согласилась подруга. – Да, старость – не радость. Ну, пошли, старушка, слушать «Мангу». Новый альбом – «Шелест шифера»!

– Все-таки нашла?

Маринка с победоносным видом продемонстрировала диск. На обложке – сюрреалистическая физиономия лидера группы Тимофея Китахары, чахлого юноши с запавшими

щеками и плотоядной ухмылкой. С виду ему лет шестнадцать, по выражению лица можно дать все сорок, а по глазам... увы, они закрыты зеркальными очками.

– Как я его люблю! – с придыханием сказала Маринка.

Я пожала плечами. Гуманоидами я никогда не интересовалась. А вот библиотека меня чем-то зацепила.

– Давай сходим туда. Прямо сейчас. – предложила я. – Ну, пожалуйста. Просто заглянем, а по развалинам шариться не будем.

– Ну, что ты, маленькая, что ли? – заныла Маринка. – Скоро замуж пора, а она все по заборам лазает.

Я слегка обиделась:

– Не хочешь, не ходи. Я одна пойду. Игнорируя Маринкино нытье, я пошла к переходу через Торфяную дорогу.

– Ладно уж! – донесся сзади голос подруги. – Но учти, я исключительно за компанию. Надо же за тобой проследить, чтобы ты себе шею не сломала. Сама будешь мне покупать новые туфли, если там грязь!

Грязи оказалось по самую шею. Перейдя до-рогу, мы словно перенеслись в иное измерение – из цивильной, чистенькой торговой зоны чуть ли не на стройплощадку. Вместо тротуаров – разбитая грунтовка, недостроенный торговый комплекс, кучи мусора. Мы обошли парковку автомобилей и зашагали по грунтовке, петляя между лужами. Справа зеленели густые заросли вербы. Слева возвышался бетонный забор. За ним шумно работала какая-то строительная техника.

– Господи, что за помойка! – возмущалась Маринка. – Я уже по колено в цементе...

– Все-таки очень странно. – гнула я свою линию. – Я никогда ничего не слышала о сгоревшей библиотеке в Старой Деревне. Даже если этот пожар случился десять лет назад... Как такое может быть, чтобы здание горело десять лет – и не погасить?

– Не может. – охотно кивала Маринка. – Тебе лапшу на уши навешали, а ты и рада. Сразу детство в попе заиграло, на графские развалины захотелось...

– Это же романтично! Не понимаю, как можно быть равнодушной к загадочным развалинам. – продолжала я, обходя широкую лужу приятного кофейного цвета. – Разве ты не чувствуешь себя Ларой Крофт?

– Я себя чувствую бульдозером. В лучшем случае танком.

– Ой, какие мы нежные. Знаешь пословицу: «Танки грязи не боятся»? Подожди, мы уже почти пришли.

Сама того не зная, я сказала правду. Минут через пять дорога свернула в заросли верб. Стройка пропала из виду. Мы уперлись в обещанные железные ворота. Остановившись, я понюхала воздух. Он отчетливо пах горьким дымом.

Для начала я внимательно осмотрела сами ворота. Они были основательные – почти не ржавые, крашенные в зеленый цвет, высотой метра три, закрытые на великанский засов. В обе стороны от ворот, теряясь в зарослях, уходил забор из бетонных плит. Справа от ворот у забора стоял потрепанный синий вагончик, в каких обычно живут строители, с дверью

и окошком с белой занавеской. На боку вагончика было написано «ОА Феникс».

– Убедилась? – услышала я за спиной голос Маринки. – Все глухо. И ничего интересного.

Я отвела взгляд от ворот и задумчиво посмотрела на забор.

– Если бы как-нибудь на него взобраться, то я бы, пожалуй, спрыгнула с той стороны. И, возможно, даже не разбилась.

– Слава Богу, что на него никак не взобраться.

– Ну почему же. А вагончик на что? Маринка вытаращила глаза:

– Ты же не всерьез!

– Еще как всерьез.

– Прекрати! Разобьешься, дурочка!

– Спокойно. Я не собираюсь никуда прыгать. Просто влезу наверх и немножко посмотрю на пепелище.

Я двинулась в сторону вагончика, прикидывая, как бы забраться на крышу. Если, скажем, поставить ногу на дверную ручку... потом Маринка подтолкнет меня снизу... потом я цепляюсь за провода и подтягиваюсь...

– Сорвешься – на себе не потащу! – Маринка тщетно продолжала взывать к моему здравому смыслу.

Я подошла к двери вагончика и дернула за ручку, испытывая ее на прочность. Ручка поддалась неожиданно легко. Дверь распахнулась, и прокуренный мужской голос из темноты осведомился:

– Че надо?

Я шарахнулась назад. Маринка схватила меня за руку и оттащила метров на десять от вагончика. Потом мы остановились и принялись наблюдать. Через несколько секунд в дверях вагончика появился небритый и лохматый черноволосый мужик в оранжевой телогрейке поверх какой-то непотребной рванины.

Он посмотрел на нас заспанным взглядом, широко зевнул и вполне дружелюбно, хоть и сипловато, спросил;

– Чего вам, девчата? Заблудились?

– Ага! – радостно подтвердила я. – Заблудились. Мы тут сквозь вас не выйдем?

– Не выйдете. Вы че, ослепли, ворот не видите? Вот дорога, по ней идите взад и упретесь прямо в метро.

– А что за воротами, стройка?

– Секретный объект. – Я не могла понять, издевается мужик или говорит всерьез. – Зона экологической катастрофы.

– С ума сойти! А вы кто, сторож? Мужик полез в карман спецовки, достал пачку «Беломора» и принялся закуривать.

– Ишь, какие любопытные. Ну-ка, шуруйте отсюда.

– Пошли, пошли. – зашептала Маринка, дергая меня за руку.

Я медлила. Вот так сдаться? Результат похода был нулевой. Я к такому не привыкла. Мужик затянулся папиросой и ушел в вагончик, но дверь не закрыл.

– Интересно, как расшифровывается «ОА»? – громко спросила я назло сторожу. – "Отойди, А то убью "?

– Наверно, «охранное агентство». – предположила Маринка, с опаской косясь на вагончик. – Пошли отсюда – видишь, как тут все серьезно?

Поддаваясь уговорам Маринки, я неохотно отошла от ворот. Когда мы сюда шли, мне представлялась совсем другая картина: какая-нибудь чисто символическая изгородь, к тому же давно пришедшая в негодность, а за ней – дымящиеся развалины, усыпанные остатками книг, или что-нибудь в этом роде. Кому надо охранять развалины давно сгоревшей библиотеки? А вместо этого здесь «секретный объект» и «зона экологического бедствия». Непонятно.