Дракон (не) для принцессы
Шрифт:
Минут через пять в дверь постучали.
— Садитесь, нор Барвен, — Яна кивком указала на кресло. — И учтите, если я сейчас услышу «не знаю», хоть на один вопрос, вы об этом крупно пожалеете.
На самом деле она не представляла, что можно сделать с гномом, но надеялась, что он об этом не догадывается.
— Я слушаю вас, королева, — осторожно, как всегда, ответил Барвен.
— Вы были приближенным моих родителей. Особо приближенным. Да или нет?
— Да.
— Вы объявили, что моя мать покончила с собой на том самом месте, где погиб мой отец.
— Д-да, — с легкой запинкой подтвердил гном.
— Это была правда? Да или нет?
— Королева…
— Да или нет? — она смотрела на него в упор, как на рыболова в лесу, прямо в глаза.
— Нет.
— Замечательно, — прищурившись по-кошачьи, кивнула Яна. — Вот видите, ничего страшного нет в том, чтобы говорить правду. Главное — начать. Моя мать не покончила с собой?
— Нет.
— Ее убили?
— Нет. Но больше я вам ничего не скажу, королева. Делайте со мной что хотите.
Барвен встал перед ней, набычившись, и весь его вид говорил: хоть на клочки порвите, но я буду молчать.
— Почему? — вскинула брови Яна.
— Я поклялся.
— Кому?
— Королеве. Вашей матери.
— Значит, она жива. Ее не убили, она не покончила с собой — значит, жива. Либо здесь, либо в мире Покоя.
Барвен едва заметно вздрогнул, и Яна поняла, что попала в точку: гном знает. Ну разумеется, раз знала ее мать, а он был ее доверенным лицом, конечно, ему известно о мире Покоя.
— А мой отец? — продолжила она допрос, но Барвен молчал, как партизан.
— Подозреваю, что мой отец тоже жив и что они сейчас вместе. Возможно, его мать, эйро Итана, знала секрет — как обмануть природу нэрвени. Ведь она и ее муж исчезли точно так же, после рождения отца. Они могли как-то передать его отцу, а он — моей матери. Ожерелье из когтей рыболова? Оно было в шкатулке вместе с моим треймиром. Оно как-то связано с этой тайной?
Гном продолжал молчать, и Яна, с трудом сдерживая ярость, так сжала ожерелье в ладони, что когти впились в кожу до крови.
— Хорошо, — она встала, швырнула его на стол и отошла к окну. — Давайте иначе. Есть ли какое-то условие, при котором вы можете открыть мне этот секрет?
— Да, — поколебавшись, ответил Барвен. — Но какое именно, я вам не скажу. Поверьте, королева, это для вашей же пользы. Если оно будет выполнено, я все вам расскажу. Если нет — эта тайна вам не нужна и только навредит.
— Но должна же я знать, что именно должно быть выполнено! — Яна чуть не сорвалась на крик.
— Нет, королева. Это не зависит от вас. Вы можете, конечно, сделать со мной все, что захотите. Например, пытать. Я старый и, наверно, во время пыток умру. И тогда вы точно ничего никогда не узнаете.
Кажется, старый засранец меня шантажирует, восхитилась Яна его нахальством.
— Да, нор Барвен, вы старый. Вы можете и без пыток умереть, так и не узнав, выполнено ли ваше сакральное условие или нет. Что тогда?
— Мои сыновья. Они тоже знают.
— Замечательно, — Яна даже в ладоши хлопнула. — А если я буду пытать их?
— Ройенси умрут, но не нарушат
— Уйдите с глаз моих! — процедила она сквозь зубы.
— Совсем? — уточнил гном.
— Сейчас — точно.
Когда Барвен вышел, Яна принялась бродить по комнате взад-вперед, как разъяренная пантера в клетке. Итак, что известно точно? То, насчет чего гном все-таки раскололся. Что мать не покончила с собой и что ее не убили. Негусто. Ни одно из остальных ее предположений он не отверг, но и не подтвердил. А из подтвержденного может быть только один логический вывод: королева Морана жива.
Хотя… может, и нет. Те, кто, по утверждению жреца, попадают в мир Покоя, тоже не умирают. Не превращаются в мертвые тела. Просто исчезают. Но это действительно может быть лишь одной из двух разновидностей смерти, без промежуточной стадии трупа, который точно так же растворяется в воздухе через сутки. И нет никакого мира Покоя.
Нет, не получается. Если мать не погибла и не покончила с собой — как она могла умереть? Ведь ей же не исполнилось двадцать тысяч лет.
Лунные сутки, лунные сутки… Возможно, все дело в этом.
Яна потерла виски, чувствуя себя бестолковой и беспомощной.
Хорошо, предположим, все это правда. Мать и отец живы. И их секрет гном откроет, если что-то такое произойдет. Что именно? Если этого «чего-то» не случится, знание может ей только навредить.
Единственное, что приходило Яне в голову, — любовь и беременность. Тогда она окажется в той же самой ситуации, что и мать. И бабушка Итана. И тайное знание ей поможет. Ей… и Леро. Поможет быть вместе — не три года, а столько, сколько вообще возможно. Но как это знание может навредить, если они получат его сейчас?
И вдруг Яна поняла и даже рассмеялась, настолько это показалось простым. Все сложное кажется простым, когда поймешь.
Не зря же Линар когда-то сказала, что у нэрвени не бывает нежеланных беременностей. Дети рождаются только по очень большой любви. А что еще может быть большим доказательством любви, чем желание обладать любимым человеком, зная, что это означает скорую смерть? И желание отдать свою жизнь ребенку?
Если бы она вдруг узнала этот секретный способ обмануть систему раньше, разве не рассказала бы об этом Гиору? И чем бы все это кончилось? Тем, что она оказалась бы рядом с человеком, которому, скорее всего, быстро бы наскучила. Как и он ей. Когда ушла бы острота желаний и не осталось ничего, что связывало бы их.
Выходит, ей остается только ждать. Если вдруг Леро осмелится сделать шаг навстречу, тогда… может быть… Но она должна молчать, чтобы никак, ничем не подтолкнуть его. Это должно быть только его решение. Не поэтому ли она промолчала о мире Покоя, узнав о нем от жреца?
Но что, если все это выдумки? И мир Покоя, и секрет ее матери?
Яна нажала кнопку звонка, вызывая Айту.
— Составьте мне компанию, — попросила она служанку. — Я хочу полетать.
— Гроза собирается, Андраэль, — нахмурилась Айта. — Это может быть опасно.