Дракон не спит никогда
Шрифт:
В наши дни те, кого глубоко презирают, – это цемент, скрепляющий все, что еще осталось. Канон принадлежит людям, но поддерживают его существование негуманоиды и артефакты.
Военконсул задумался.
– А в этом есть смысл?
– Нет, если ты не видел его прежде.
– Ты хочешь сказать, что это затянувшееся вымирание – наша вина?
– У меня нет собственного мнения. Я всего лишь наблюдатель. Но другие видят. Возможно, их зрение острее. Они более свободны в своих странствиях, чем я.
– Это пища для размышлений, Кез Маэфеле.
– Я хочу
– Мы? – усмехнулся консул. – То, чего нельзя добиться силой, можно заполучить хитростью.
Тортил хмыкнул:
– Ты хорошо изучил меня.
– Малыми силами вы добились большего, чем кто-либо до и после вас. До сих пор ваша тактика определяет характер каждого нападения или мятежа. – Военконсул рассмеялся. – И пока они придерживаются тактики, которая почти принесла успех, вместо того чтобы искать ту, которая его принесет, мне остается только потирать руки.
– А есть ли другой способ?
– Должен быть. Всегда есть другой способ. – Военконсул задумался. – Интересно, кто-нибудь пытался представить, что произойдет, если нам дадут пинка? Очевидно, тот, кто это сделает, окажется еще омерзительнее, чем мы.
– Я даже не надеюсь, что этот вопрос вызовет много размышлений.
Военконсул был прав. Тот, кто победит Сторожевой флот, займет его место и почти наверняка устроит еще большую тиранию.
Тортил невидящим взором уставился в пустоту снаружи, размышляя о том, являются ли жадность, грубость и жестокость такими же основами для жизни, как энтропия – для физики Вселенной. Неужели выползшие из грязи составили программу, с которой не сможет справиться никакой разум?
32
– Вчера вечером мальчишка узнал тебя, – сказала Вторая.
– У него поразительно острый глаз, – ответил Лупо. – И ум не хуже. И он тут же получил с этого дивиденды. Унизил Валерену перед ее сторонниками, выставив недостаточно компетентной, и указал им на нас. Со временем Дом Трегессеров получит прекрасного руководителя.
– Если он переживет Саймона и Валерену.
– Его придется опекать. И оберегать от фамильной одержимости Трегессеров.
– Ты какой-то слишком задумчивый этим утром.
– Слишком многое из того, что происходит, я не могу контролировать. Не могу это делать здесь, в то время как наш сторожевик направляется к глухому концу. Ты сама это чувствуешь. Чувствуешь необходимость быть там.
– Это должно кончиться сегодня. Ты ведь ожидаешь там неудачу, правильно?
– Если кому-то и по силам захватить сторожевой корабль, то только мне. Я сомневаюсь лишь в том, что сторожевик вообще возможно захватить. Такого не случалось со времен войны с ку. Впрочем, и тогда это длилось недолго. «XVI Киренаика» взорвалась.
– Форсированного режима хватит на это?
– Мы испытаем это на собственной шкуре. Собирается совет директоров. Я хочу быть там, когда появится Валерена. Поехали!
Валерена
Оно охватило Валерену, когда она входила на первый этаж Пилона. Блаженный с неизменным калейдоскопом в руках шагал вслед за ней. Она тщательно и бесстрастно изучила свое положение и пришла к выводу, что в лучшем случае его можно назвать безвыходным. Лупо Провик раскрыл истинную суть собрания у Масеранга.
Не надеясь что-либо выгадать или спасти, она выбрала курс, который, по ее мнению, мог застать Лупо врасплох, – почти мистическое принятие ситуации, решение не обороняться, не спорить и даже не обсуждать.
Просторный первый этаж был покрыт живым ковром цвета желтой охры, проглатывающим все, что падало и проливалось на него, хотя в часы затишья служители обрызгивали его водой и посыпали рыбьим кормом. Бродячие мини-бары дрейфовали между островами и архипелагами мягкой мебели, и бармены раздавали то, что улучшает настроение и изменяет сознание.
Трегессер не возражал, когда здесь собирались вперемешку разные обитатели Пилона. Ему хотелось, чтобы его считали демократичным человеком. Техник по переработке отходов мог расслабляться рядом с начальником своего отдела, сглаживая вековечный конфликт между рядовыми служащими и руководителями.
Валерена ухмыльнулась.
Это была показуха. Сплошная показуха, и ничего, кроме показухи. Просто уловка, чтобы пустить пыль в глаза. Но это никого не могло обмануть.
Между такими островами стояли бесчисленные трофеи Трегессера. Лодки мини-баров сновали туда-сюда, торговля даже в этот час шла бойко. Но все это оплачивал Дом Трегессеров. Еще одна маленькая привилегия тем, кто работал на Саймона.
– А вот и Лупо со своей подружкой, – сказал Блаженный.
Валерена увидела их. Они остановились в нескольких метрах от лифтов и уставились на какое-то дополнение к экспозиции…
Это был артефакт Ноа, набитый и выставленный здесь, словно мифологическое существо. Валерена бросила хмурый взгляд на Лупо Провика.
– Это очень хитро, Лупо, – заметил Блаженный. – И даже ловко – заменить деда так быстро.
– Иногда приходится делать то, чего добивается твой противник, но ты делаешь это, исходя из собственного графика.
– А кто такая твоя подружка?
– Ты и сам довольно хитер, – ответил Лупо.
– Думаю, мама наконец-то примет твой совет подождать.
Они все вместе вошли в шахту лифта.
– Приятная новость. Хорошо бы, чтобы это продлилось до тех пор, пока мы не узнаем, что происходит в глухом конце.
Стены вокруг были расписаны фресками. Но Блаженный смотрел на спутницу Провика.
– Я Блаженный Трегессер. А ты?
Женщина лишь улыбнулась.
– Ты хитер, Блаженный, – сказал Лупо, – но выбрось это из головы. Тебе не хватает опыта и тонкости.