Дракон среди нас
Шрифт:
— Я не мышь, — насупившись, бросил Илидор.
— И не человек моря, — был ответ.
Носиться по кораблю так, как носился Илидор и при этом держать меч на поясе — решительно невозможно, но дракон не был настолько беспечен, чтобы оставлять оружие в каюте. Потому его ножны в основном болтались на боку Йеруша, который по вантам не лазал, по палубе не ползал, но постоянно запинался об этот хренов меч и ругался себе под нос.
Оба понимали, что в случае чего у Найло будет больше шансов лишиться оружия, чем воспользоваться им, и оба понимали, что Илидор
А бриг «Бесшумный» всё летел вперёд, наслаждаясь каждым дуновением ветра, лучом солнца и светом звезды, каждым восходом и закатом, каждым преследующим судно дельфином и плеском волны. Парусник, как и дракон, мечтал о горизонте, который не закончится нигде, парусник страстно надеялся однажды добраться в дальние страны, до которых прежде не доносили его хищные паруса, а ещё он хотел снова поиграть с ветром далёких портов, которых не видел уже много лет, услышать чудную речь, которой не понимал…
Запах моря менялся день ото дня. В Гребло волны пахли солью и едкостью, в открытых водах едкости поубавилось, но появился едва уловимый влажно-травный запах водорослей. То и дело длинные ветра приносили новые запахи: гниющая рыба, разбухшие от воды доски, нагретые солнцем перья, сухостой с продуваемых островов.
Чем ближе они подходили к Треклятому Урочищу, тем явственнее дракон чувствовал озоновый запах мощной грозы. Тем менее дружелюбными становились их спутники, тем больше они начинали походить на подобравшихся перед дракой крупных и пренеприятнейших псов.
Красная Рубаха хохотнул, собирая кости.
— Не, вы как хотите, а такого невезучего игрока я ещё не видал!
Косица хлопнул Илидора по плечу:
— Да, приятель, в игре тебе крепко несчастливится! Ну да зато тебя бабы любят, небось, а? Поговорка такая есть, знаешь: кому в игре не прёт, тому в любви везёт!
— А то, — Зарян смерил Илидора неспешно-цепким, оценивающим взглядом. — Конечно, бабы его любят, такого смазливого.
Не сводя глаз с дракона, что-то тихо сказал Красной Рубахе. Тот стрельнул взглядом в Илидора и прыснул. Дракону сделалось вдруг неуютно за этим столом, с этими людьми, — странно, ведь они провели рядом несколько дней, трепались, ели, играли в кости, иногда Илидор подключался к мелким работам на палубе, его допускали на реи, доверяли ему травить шкоты, научили завязывать несколько простых узлов, но…
Пробегала иногда между ними некая недосказанная странность, которую дракон не мог бы описать словами, но от которой ему делалось неловко и хотелось поскорей выйти на свежий воздух.
А сейчас недосказанная странность вдруг окрепла, обрела форму и плотность — словно непроницаемый полог отсёк Илидора от людей моря. Нечто такое, чего он не понимал, о чём не думал, вдруг прорвалось в действительность, пролегло слизкой тенью между ним и моряками. В первые мгновения дракон чувствовал: ещё можно обратить всё в шутку, но эти мгновения быстро иссякли,
Быть может, близость Треклятого Урочища напомнила людям моря: этот сушный человек — не такая уж и подходящая для них компания. Он никогда не был и не мог бы стать своим. Он чужак, ненадолго и лишь волей случая попавший на борт корабля.
— Его, небось, даже в Пыжве бы каждый раз встречали, как в первый! — изрёк Красная Рубаха и заржал, опёршись обеими руками на столешницу и упершись взглядом в Илидора.
Через мгновение все остальные заржали тоже. Косица — несколько принуждённо.
— Да что смешного? — Илидор почувствовал, как загораются краснотой его уши — до того неловко стало находиться под тремя постранневшими взглядами.
— Ну, ты знаешь, Пыжва — эт бойкий торговый порт по восточный край моря, — посмеиваясь, пояснил Зарян. — Там много торговцев из тех, кому можно сбыть любой товар, много пьяных домов и всякого полезного люда. И есть там Большой Бурдак с бабами. Другие тоже есть, но этот — прям огроменный, в три этажа.
— Да-а, — мечтательно подтвердил Косица, вздохнул и с досадой добавил: — Сам я в Пыжве не был, но это правда про Большой Бурдак, это все знают. Там таки-ие…
— Щас я говорю, — Зарян пнул Косицу ногой под столом. — Ну так вот, Илидор, случается, на корабле, который в Пыжве хорошо известен, приходит человек моря, который прежде в Пыжве не бывал или бывал, но не в нужной компании. И такого нового человека с правильного корабля в Большом Бурдаке принимают бесплатно лучшие шлюхи, сечёшь? Хоть на всю ночь! Штоб этот моряк в другой день, в другой раз пришёл в Большой Бурдак с деньгой. Штоб знал, как его там встретят, ага, и в другие бурдаки носа не казал, понял?
— Ну и вот! — Красная Рубаха снова заржал, но лишь щербатый рот его смеялся, а глаза сделались рыбьими. — Тебя, Илидор, Большом Бурдаке и во второй раз обслужили б бесплатно! А то и в третий!
Моряки покатились со смеху и долго хохотали, подвывая и колотя ладонями по столу. Дракон смотрел на них с недоумением, глаза его потемнели.
— А может, тебя и самого б там к делу пристроили! — утирая слёзы, добавил Зарян. — Тебя ж не только бабы могут полюбить, такого смазливого, а?
— Ну какой кочергени, — Илидор с укоризной посмотрел на потолок. — Всё в порядке же было! Пусть в каком-то хреновом, но в порядке же!
Не мудрствуя, сграбастал Заряна за грудки, мощным рывком поднял обалдевшего здоровяка с лавки и врезал ему по лицу.
О приближении к Треклятому Урочищу можно было не сообщать: близость чего-то грозного ощущалась в воздухе и плотнела, как невидимый тошнотворный туман. Птиц не было видно со вчерашнего дня.
Йеруш, с утра снедаемый мутной тревогой, к полудню ощутил острейшую потребность поговорить с кем-нибудь поумнее морской воды в пробирке. Илидора не нашёл и поднялся на шканцы к Моргену.