Дракон в фаер-шоу
Шрифт:
Кто бы мог подумать, что человеческие самки такие агрессивные!
***
Я лежал на стылой земле возле заболотившегося пруда в парке.
Голый. Это имеет значение? Мне нужно уточнять это каждый раз?
Видимо, да.
Если прошлый вечер и ночь всем было все равно на мой вид и мое присутствие на берегу пруда, никого не озаботила судьба одинокого ссыльного дракона с вывернутыми глазами и ноздрями от той гадости, что мне брызнули в лицо, то сейчас, в пять часов незабываемого утра, надо мной
У шавки умишка явно было больше, чем у старой женщины. Мелкая псина даже на тявкала в мою сторону, а уважительно косилась всем видом извиняясь за хозяйку.
– Ушла отсюда, – раздраженно отмахнулся я от женщины, когда в ушах неприятно засвистело от ее криков.
– Я те уйду, паразит окаянный! Я те уйду до милиции, ирод проклятый! Ишь тут – ходют, мудями трясут. Стыда на вас нет!
– Я нудист, – все же вставил ремарку на случай, если придется иметь дело с властями, хотя слово «милиция» так и не преодолел мой языковой барьер, как и муди. Черт, чем я тряс и что именно она назвала мудями?
– Ты садист! Глаза б мои такой позор не видели. Кровью плакать остается с такими мудотрясами…
– Так шли бы вы отсюда, не смотрели на меня, глаза поберегли!
– Да как же я пойду? А если еще кто на тебя, ирод окаянный, наткнется?! Стыдобища расхаживать с… с…
– Утренним стояком? – вдруг подсказал противной старой женщине мелодичный голосок, от которого все мое тело встрепенулось.
Она что, вернулась добить меня?!
В мгновение ока я вскочил с земли и бросился на середину пруда. Я знал, что люди в принципе плавать умеют, но судя по пустующему водоему, это явно на любителя. Очень рассчитываю, что девчонка плавать не любит. А лучше не умеет вовсе!
Уже стоя по шейку в воде, оглянулся на женщин. Старая зло зыркала на молодую, видимо, собираясь переключиться на её муди. А вот молодая, вчерашняя агрессивная самка, держала в вытянутой руке мой потерянный рюкзак и кривилась.
– Спектакль закончен. Вы идите, пуделя своего выгуливайте, а с маньяком я сама разберусь…
– Уууу, развратница! Понаехали тут, в хороший город, понавезли свои распущенные нравы!
Потрясая руками, она наконец-то ушла и утащила за собой смышленого пса.
– Так и будешь там сидеть, пока яйца не отморозишь, неудавшийся насильник?
– Меня зовут Тимур.
– Мне фиолетово. Держи свои вещи.
Она кинула рюкзак ближе к берегу, развернулась и пошла прочь.
– Стой!
– Ну что опять? Снова хочешь напасть? Получишь еще перцовки в лицо.
– Нет, я не… не за этим.
Убедившись, что она не уходит, и стараясь изо всех сил игнорировать её пьянящий запах, я погрёб к берегу.
– Э-э! Притормози! Ты сейчас выйти из воды собираешься? Я, знаешь ли, не любительница поглазеть на голых мужиков. У меня на работе этого добра по горло, тошнит уже.
– Так отвернись, –
– Ну сейчас! Отвернусь, ты мне двинешь по башке и адьёс, Алёна.
Я остановился, искренне отказываясь воспринимать ее логику. Может, она говорит разумные вещи, но мой собственный мозг, одурманенный ее запахом и голосом, сходит с ума.
– Ты уж определись, или смотришь, или отворачиваешься, но после вчерашнего, ты просто обязана меня выслушать.
Она фыркнула, чуть зависла взглядом где-то в районе моего пупка, пока кромка воды не стала опускаться ниже с каждым шагом к берегу, и демонстративно отвернулась, показывая баллончик с той самой перцовкой наготове.
Ну драконьевы ясли, ей-богу!
Итак, последние отсыревшие джинсы и последняя футболка… И выпотрошенный кошелек.
– А где деньги?
– Что-о? – девушка развернулась, мило округлив губки. – Ты сейчас мне предъявляешь, что ли?
– Я тебя не понимаю. Только спросил, где деньги? Это были последние.
– Поздравляю! Нефиг разбрасывать вещи по парку.
Вот теперь она решительно развернулась и зашагала прочь. Я криво усмехнулся, в два шага оттолкнулся от земли и прыгнул ей на спину, сбивая с ног и укладывая на спину, в последний момент смягчая удар, чтобы не выбить из нее дух раньше, чем смогу поговорить.
– Когда я нападаю, у жертвы нет ни единого шанса, самка. Поняла?
В нос ударил запах адреналина, «жертва» широко распахнула свои обалденные глаза, и я в буквальном смысле стал тонуть в них.
– И вот зачем, спрашивается, я пожалела тебя и пошла разыскивать? – скривились ее дрожащие губы, она завозилась подо мной, а потом я взревел от боли, почувствовав точечный удар в пах острой коленкой.
Твою ж змеиную семью!
Выползти из-под меня она не смогла, как и спихнуть. Пока я приходил в себя, завалился на нее всем весом, точнее просто придавил, чтобы не сбежала, и пытался отдышаться.
Вот что за мелкая вредительница такая? У меня всё нутро трепещет от встречи с ней, но каждый раз я получаю по яйцам, как в прямом, так и в фигуральном смысле. Говорить? О чем с ней говорить? Вряд ли она знает ответ на сакраментальный вопрос, почему моё сердце начинает неровно биться, а разум плывёт от одного ее запаха.
Фигня какая-то. Проще отпустить и больше не пересекаться, чем после встречи проверять глаза и яйца на целостность и жизнеспособность.
– Пусти, – пропыхтела она подо мной.
– Ответь только на один вопрос – зачем ты вернулась?
– Не… могу… Пусти!
Я сполз с нее, продолжая придерживать рукой.
– Знала бы, ни за что не пошла. Просто увидела твой рюкзак, удивилась, что не вернулся и не подобрал, а потом услышала крики бабки… Я даже не искала тебя, просто стечение обстоятельств. Теперь всё?
Я кивнул, окончательно убирая руки и приходя к мысли разойтись с этим недоразумением насовсем.
– А ты так и будешь лежать на земле?
– Тебя это не должно заботить.