Дракон в мантии
Шрифт:
— Э… ну спасибо.
Интересно, с чего это он такой щедрый? Лошади, как я поняла, это удовольствие дорогое. А тут полное обеспечение сразу двум. Ну точно, где-то кроется подвох.
— Последняя ма-а-аленькая просьбишка! Черкните пару строк в гостевой книге. Вам ничего не стоит, а у нас останется память об оказанной чести. — Старатам заискивающе заглянул мне в глаза и пододвинул толстенный гроссбух с обрезанным пером.
Я пожала плечами и вывела корявыми буквами: “Спасибо “Кувшину паломника” за оказанное гостеприимство. Альмеди Зотс, Последний
— А что стало со вчерашней… — я не сразу подобрала слово, — встречающей? Надеюсь, ее не уволили?
— Я поражен вашим великодушием! — хитрый делец снова прижал руки к груди. — Признаю, мы ее уволили, такое отношение к нашим гостям недопустимо. Но раз вы сами заступаетесь за столь нерадивого сотрудника, я восстановлю ее в должности. Пусть люди знают, что Старатам Уван всегда прислушивается к мнению своих гостей и чтит волю Всесоздателя.
— Нам еще надо проведать лошадей, — напомнил Ник.
— Конечно, конечно! — Старатам шустро выбежал из-за стойки. — Я лично вас провожу.
В конюшне Уван развел самую бурную деятельность, запугав и без того впавшего в ступор — от свалившегося на него почета, Граса. Снежинка и Фариза взирали за творящуюся суету с великосветским пофигизмом. Гриву Фаризы украшали заплетенные косички. Видимо, Грас постарался.
— Ах, какие лошадки! Словно из королевских конюшен! Подстать Паладину, — восхищенно причмокивал губами Старатам, оглядывая кобылиц со всех сторон — Обеспечим им лучшее содержание! Таким-то красавицам.
— Снежка, — я обняла морду лошади. — Мы вас тут оставляем примерно на недельку. Нам нужно сходить в храм на горе. Но мы обязательно вернемся. Ник так точно. Будь хорошей девочкой. Если будут обижать, ты мне только скажи, я им!
Лошадь согласно кивала и всем видом показывала, что если "бедную девочку” будут обижать, она сама им объяснит всю глубину их заблуждений!
Никсар разделил между кобылами оставшиеся яблоки, и мы вышли из конюшни.
Уван проводил нас до первого поворота, постоянно кланяясь и благодаря за оказанную честь — ему лично и его скромному заведению.
— Знали б, что так выйдет, пошли б в самую скромную гостиницу, — заворчала я, когда чересчур гостеприимный делец отстал. Никсар согласно кивал и жевал придорожную травинку.
За околицей Родгурда начиналась утоптанная тропа в горы. У их подножия стояли две статуи, за которыми она переходила в пологую лестницу, восходящую по склону влево. Бесконечная вереница паломников скрывалась за поворотом.
— А это что за каменный мужик? — Я ткнула пальцем в статую мужчины, стоящую у входа на лестницу в небо. Он был укутан в мантию с капюшоном, который скрывал лицо, доходя до самого подбородка.
— Это же Всесоздатель! — зашипел Никсар, оглядываясь по сторонам — не услышал ли нас кто посторонний.
— Прости, покровитель, не признала, — покаялась я.
Ну что, пойдем Путем паломника? Вроде не так уж и сложно…
— Сколько
— Три тысячи пятьсот семьдесят две ступени!
— Уверен?
— Хочешь вернуться и пересчитать?
Я махнула рукой и потащилась дальше. Спасибо древним архитекторам, предусмотревшим на подъеме эдакие площадки-кемпинги. Уставший от приобщения к святости люд, вползал на них и отдыхал, совершенно непочтительно привалившись к статуям Всесоздателя или каменным скрижалям. Последние были украшены выбитыми изображениями Дракона Времени и мудрыми цитатами. Кое-где разводили маленькие костерки.
Чем выше мы поднимались в горы, тем холоднее становилось. Никсар выудил из своего безразмерного мешка теплые куртки, сапоги и пару плащей.
К исходу первого дня я начала подозревать, что вся это заморочка с лестницей не более чем способ проредить число паломников, оставив на Пути самых стойких. Ну и чтобы добить число ступеней до красивого числа. Временами они шли почти полого и по очень широкой дуге, лишь изредка обозначая свое присутствие. На мои попытки срезать расстояние чуть выше них, осуждающе шипел Никсар и не менее осуждающе косились остальные.
А еще, как выяснилось, строители совершенно не заморачивались эргономикой и единым стандартом. Кое-где ступенечки едва достигали в высоту десяти-пятнадцати сантиметров, а где-то стояли глыбы величиной до полутора метров. Чтобы залезть на них, приходилось подтягиваться на руках.
Заночевали на одной из площадок, прямо под мудрым изречением о терпении и воздаянии за оное. Я настаивала на марш-броске к храму, который был вот прямо уже виден — как на ладони, но Ник уперся в ночевку, мотивируя неизвестностью предстоящих испытаний и неясностью перспектив на дальнейший отдых. Махнула рукой и согласилась.
К храму мы пришли ближе к обеду. Ну что сказать… чувствовались единый стиль и тяга к гигантизму. Огромный, из серого камня, с массивными воротами и узкими окнами-бойницами храм скорее напоминал неприступную крепость, чем культовое сооружение. К воротам вела широкая лестница, а перед ними, на мощеной серым камнем площади, была какая-то совершенно невероятная круговерть народу. Дабы не утеряться, я вцепилась в руку Никсара.
— В преддверие храма и сам храм пускают всех, — пояснял он, когда мы поднимались по ступеням. — А вот за алтарь и в монастырь могут пройти только избранные. И то, если их позовут сами монахи.
Внутри было… красиво. Огромный зал был залит светом. Уж не знаю, магия это была или гений строителей, столь удачно разместивших окна. Пол из темно- и светло-серого камня складывался из лучей шестнадцатиконечной звезды, расходившихся из центра. Стены закрывали красные гобелены с изображением золотого Дракона Времени, которого я по привычке все еще звала Уроборосом.
У восточной стены возвышались две статуи — Дракона и Всесоздателя. Между ними имелась чаша из белого камня, наполненная водой, за чашей — алтарь и гобелен на стене. Все с тем же Уроборосом.