Дракон в мантии
Шрифт:
Сартур замолчал. Брат Галх продолжал наглаживать книгу, не произнося ни слова. Ситуация окончательно мне разонравилась. Не сказать, чтобы до этого я пребывала в восторге, но сейчас стало как-то совсем фе и неинтересно. Может, плюнуть и не идти? Но, опять же, неудобно, вон люди ждут. Столько карабкались по этим чертовым ступеням. И судя по нервной обстановке, творится что-то действительно непонятное и глобальное. Настолько непонятное, что сильные мира сего наперебой обхаживают странную попаданку в надежде… на что? На чудесное спасение? Ну тогда это больше похоже на отчаяние. Эх, был бы тут Никсар, я бы у него точно все
— Брат Галх, проводите Избранную. Пусть отдохнет. Завтра начнем Испытания.
Сартур заговорил так неожиданно, что я, погруженная в свои мысли, аж вздрогнула. Хранитель молча поднялся. Ну что ж, пойдем. Вечно мной все распоряжаются. Мне кажется или к надежде всего человечества у окружающих должно быть больше пиетета? Я посмотрела на прямую спину идущего впереди монаха и вздохнула. Может, и должно быть, но организовать мне это явно никто не собирается. Как и давать пояснения.
Комнатка больше напоминала келью. А я уже как-то привыкла к размаху и ожидала получить бальную залу метров на сто в поперечнике. Но… но выделенное мне обиталище, с узким окошком-бойницей, с трудом вместило топчан и тумбочку. И примелькавшийся уже красно-золотой гобелен Вечного на стене. На кровати лежали: сложенная в стопочку серая шерстяная ряса, пурпурный шерстяной плащ, новенькие сыромятные поршни и что-то типа портянок или онучей. В нише в стене горела лампадка, добавляя к скудному освещению больше теней, чем света. А еще было очень холодно.
Брат Галх вручил мне неизменный том с закладками, дескать, разбирайтесь сами, гражданочка, тут все написано, и немногословно откланялся.
Оставшись одна, я опустилась на кровать. Хотелось спать, а еще есть. Интересно, ужин Избранным выдают или полагается только духовная пища? Последней мне предоставили прям с избытком.
Ну что ж, почитаем. Все равно делать нечего.
Как выяснилось позже, ужин Избранным полагался. А может, просто постеснялись отказать. После четырех часов поглощения знаний мне очень захотелось чего-то более существенного. Увы, в духовной пище много смысла, но мало калорий. И еще захотелось в туалет. Вот на поиски последнего я и отправилась, благополучно заблудившись в коридорах.
Сначала я запаниковала, но таки решила, что ради завтрашнего мероприятия меня найдут. И даже живую. Все-таки я пока не слышала местных легенд о призраках заплутавших монахов. Значит, места не гиблые. Потом вспомнила, что для того, чтобы выйти из лабиринта, нужно все время поворачивать направо. Или налево? По считалочке определила, что направо, и в какой-то момент вышла на кухню. К своей великой радости и вящему удивлению работающих там братьев. Прогонять не стали, налили похлебки и выдали кусочек пресного белого хлеба. Заодно пояснили, что еду мне бы принесли в комнатку. Дабы не отвлекать от мыслей о судьбах мира. Но некоторые Избранные или аскезу предпочитали, или местную кухню недолюбливали, поэтому и пребывали в размышлениях, молитвах и голоде до утра. Странные люди были мои предшественники.
Мне кажется с этим Зеркалом все излишне драматизировано. Хотя, может, это я не до конца проникаюсь моментом. Говорят, знание своей судьбы это проклятие. Как там было у Высоцкого? “Без умолку безумная девица кричала: “Ясно вижу Трою павшей в прах!”. Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев —
Да минует меня судьба Кассандры.
Меня проводили до туалета, а затем и до комнатки, во избежание, так сказать, повторной утери ценного экспоната. Оно и правильно.
День окончательно угас и навалилась свинцовая усталость. Баиньки теперь, только баиньки.
Обо всём подумаем завтра. Как завещали классики.
Поспать мне не дали! Я так понимаю, тут весь Аркар это королевство победивших совесть жаворонков!
В дверь забарабанили так, что я в испуге подскочила вместе с одеялом. За окном было темно и по-морозному звездно.
— Кто там? — робко уточнила я, от всей души надеясь, что это просто ошиблись комнатой и это не ко мне. К тому же тепло моментально выветрилось из-под одеяла и стало зябко.
— Заорра, это я, — сообщила дверь голосом настоятеля. — Через час начинаем. Переоденьтесь. Через пятнадцать минут вам принесут кувшин для умывания.
— А завтрак?
За дверью промолчали. Я вздохнула и посмотрела на портянки. Знать бы еще, как это все наматывать…
А потом мне принесли кувшинчик, полотенечко и тазик. С ледяной водой! Не знаю, как там мое будущее, но в настоящем мне было очень неуютно!
В коридоре меня уже ждали. Двенадцать мужских фигур в серых мантиях с капюшонами и горящими плошками в руках. Крайняя подняла свой огонек повыше и повела меня вперед, показывая дорогу. Похоже, это был Сартур. За нами выстроились остальные монахи.
За освещенной областью плескалась темнота. По длинным коридорам гулял сквозняк, а стены отдавали холодом. Наверное, со стороны мы смотрелись очень живописно. Жаль только, что оценить некому.
Мы вышли из храма и прошли через кованные ворота во внутренний двор, мощенный серыми плитами и с выложенной по центру шестнадцатиконечной звездой. Впереди возвышалось небольшое круглое здание с куполом и символом Вечного на шпиле.
А по бокам… Мама дорогая!
По бокам было сделано что-то вроде амфитеатра, до отказа забитого людьми. Завидев нашу процессию, толпа разразилась приветственными криками! Кое-кто вскакивал с мест и запускал крошечные фейерверки. На секунду мне показалось, что я вижу взлохмаченную голову Никсара.
Я подняла лицо. Светало. На востоке небо переходило из чернильного цвета в голубой, и где-то у горизонта уже прорезалась розовая кайма. Звезды тускнели, а обе луны из сливочно-желтых стали почти белыми. Дыхание клубилось паром, морозный воздух обжигал легкие. Все-таки за день заметно похолодало. Когда мы с Ником сюда поднимались, было теплее.
Сартур подошел к обитым железом воротам здания, и они сами собой распахнулись, открывая небольшое преддверие, освещенное падающим прямо с потолка светом. Впереди была еще одна дверь.
— Туда, Избранная, — настоятель махнул рукой в сторону внутренней двери. — Как только первый луч солнца коснется Зеркала, посмотри в него. И увидишь. Мы на это очень надеемся. Да благословит тебя Вечный!
Я кивнула и поплотней запахнулась в плащ. Туда — значит, туда. И взялась за ручку. Металл холодом обдал пальцы. Дверь не поддавалась.
— На себя, — посоветовали за левым плечом.
Дверь неожиданно легко распахнулась и стукнулась о стену. Я смущенно хихикнула и проскочила внутрь. Дверь за мной захлопнулась с пушечным звуком.