Дракон в море

Герберт Фрэнк Патрик

– 8750 и 3780… это уже на восемнадцать фунтов выше нормы… – Понятно. Лес, выравнивай носовые рули глубины и переключи носовые телекамеры на главный экран.

– Дно в сорока футах, – доложил Рэмси. – Стая быстро сжимает строй.

Дальность – около одиннадцати миль.

Большой экран у них над головами показывал светлое пятно, а потом – совершенно неожиданно – донный ил.

– Сначала опускай «слизняка», – приказал Спарроу. Боннет поднял носовые рули еще до того, как они почувствовали, что баржа за ними проехала по дну. «Рэм» опустился в ил на глубине 8800 футов. Манометр показывал давление 3804 фунта на квадратный дюйм: на двадцать

больше, чем должно было быть на этой глубине. – До стаи девять миль. Они разворачиваются веером. Я насчитал шестнадцать кораблей.

– Разворачиваются веером, – задумчиво повторил Спарроу. – Это означает, что они удивлены нашим… – Две подлодки направились к поверхности, – докладывал Рэмси. – Они посчитали, будто мы всплываем.

– Давление тут больше обычного, – размышлял Спарроу вслух. – Это означает, что плотное холодное течение или слой над нами сбило их акустиков с толку. Пока они не обнаружат металл, мы в безопасности. – Если мы не взорвемся, – сказал Боннет.

– Если у нас имеется ветчина, то есть и яичница с ветчиной, конечно же, если есть яйца, – сказал Рэмси.

Гарсия захихикал.

– Нам сейчас важнее всего расслабиться, – сказал Спарроу. – Нам не надо тех проблем, что были в прошлый… – Проблем-морблем, – перебил его Гарсия. – Все время только бу-бу-бу. Так он, может, псих… Может, ему захочется, чтоб мы делали тук-тук-тук… Джонни, я прав, а?

– Джо, я приказываю тебе пойти со мной, – приказал Спарроу.

У Гарсии покатились слезы.

– Мне надо облегчить душу, – всхлипнул он. – Я хочу исповедаться, но никто из вас… – Пошли! – Спарроу схватил его за руку и потащил к задней двери. – Спокойней, капитан, – сказал Рэмси.

Тот сделал глубокий вдох.

– Правильно.

– Я сам пойду, – сказал Гарсия. – Не буду сопротивляться. Я не хочу доставлять неприятностей. Я и так их доставил уже много. Чудовищных неприятностей. Меня никогда не простят. Никогда.

Он направился к двери, бормоча под нос:

– Никогда… никогда… никогда… – Каркнул ворон: «Никогда», – сказал Рэмси. С отсутствующим видом он потер все еще саднящую челюсть.

– Теперь кое-что становится ясным, – сказал Боннет.

– Что именно?

– Насчет пробивателя голов. Тебя к нам заслало ПсиБю.

– Только не ты, Брут, – вздохнул Рэмси.

– Точно, все сходится, – сказал Боннет. – Хепп тронулся, вот они и наслали тебя на нас, чтобы выяснить почему.

– Чего?

– Точно. Ты хочешь знать, кто из нас будет следующим.

– Им буду я, если еще немного послушаю твою чушь. Я… – Или же ты шпион, – сказал Боннет. – Хотя, догадываюсь, ты не из них.

– Ради Бога!..

– Я попытаюсь объяснить, – сказал Боннет. – Это не просто. Я, вообще-то, терпеть не могу головокопателей. Вы все, психдоктора, одинаковые. Исключительно… всезнайки. На каждый случай имеется объяснение: религиозность – это проявление глубинных комплексов, которые… – Да заткнись же ты! – вспыхнул Рэмси.

– То, что я пытаюсь сказать, чувствуется лучше, чем могу тебе вталдычить. Можешь назвать это своеобразным успокоительным. Иногда случалось держать врага в руках. Он напоминал мне насекомое, которое я мог раздавить.

– Ну и?

– Ну и. Я никогда не ловил врага… вот этими руками. – Он поднял руки и помахал в воздухе кистями. – Но именно здесь… я кое-чему выучился. – Чему, конкретно?

– Это может прозвучать глупо.

– Скажи уж как-нибудь.

– Может, не надо?

– Тебе очень важно сформулировать эту мысль,

сосредоточиться на ней, – сказал Рэмси. При этом он думал: «Неважно что я сейчас делаю. Сейчас я выступаю в роли психоаналитика!»

Боннет вытер руки о футболку, поглядел на пульт управления. – Когда ты встречаешь своего врага и распознаешь его, касаешься его, ты вдруг понимаешь, что он похож на тебя: возможно, он даже часть тебя. – Он замотал головой. – Нет, не могу сказать правильно. – Попробуй.

– Не могу.

Боннет свесил голову и уставился в пол.

– На что это похоже? Попытайся сравнить с чем-нибудь.

Очень низким, почти неслышным голосом Боннет сказал:

– Ну, это вроде того, когда ты – маленький, слабый пацан на детской площадке. И вот когда старший парнишка шлепает тебя, тогда все в порядке, он тебя заметил. Это значит – ты живешь. И это гораздо лучше, чем когда тебя совсем не замечают. – Он поднял голову и посмотрел на Рэмси. – Или еще, когда ты с женщиной, и она глядит на тебя, и ее глаза говорят, что ты мужчина. Ага, именно так. Когда ты и вправду живешь, другие знают об этом. – А что это имеет общего с врагом в твоих руках? – Он живой, – ответил Боннет. – Черт побери, парень, он живой, и у него такая, как и у тебя жизнь. Каждый из нас – враг. – Голос Боннета становился все уверенней. – Каждый для другого и для самого себя. Я вот что имею в виду: я – одно целое со своим врагом. Пока я не хозяин своему врагу, я всегда проигрываю.

Рэмси удивленно глядел на Боннета.

– Ты можешь объяснить мне ход моих размышлений?

Рэмси отрицательно покачал головой.

– А почему нет? Я чувствую эти вещи, как и всякий иной. Потому что я скрываю эти чувства дольше. Но кто я такой, чтобы это скрывать? – Боннет презрительно усмехнулся. – Я! Вот кто.

– Почему ты выкладываешь мне все это?

– Я нашел того, кому могу высказаться. Но этот кто-то, в силу профессии, должен будет заткнуть рот, потому что… – Подожди. – Взгляд Рэмси, отвлекавшийся от приборов не более, чем на пару секунд, успел уловить резкий сигнал. – Акустический разведывательный взрыв. И еще один. Если они рванут бомбу рядом с нами, корпус лопнет, как нарыв на пальце – толстом металлическом пальце. – Они не могут искать нас здесь, на глубине.

– Не рассчитывай на это. Еще од… – Что здесь происходит? – Спарроу, пригнувшись, вошел в помещение центрального поста.

– Акустические разведбомбы, – доложил Рэмси. – «Восточные» выслеживают звуковое отражение металлического хвастуна с табличкой «Фениан Рэм». Спарроу подошел поближе и стал рядом с ним.

– Одна же подлодка прет прямо на нас.

– Мы его быстренько, – ответил Рэмси. Он положил руку на тумблер залпового антиторпедного огня.

– Оставь, они не станут тратить «рыбку», чтобы просто устроить взрыв. – Он в миле от нас, на глубине в шесть тысяч футов. Вот, выслал следующую разведбомбу.

Все почувствовали снаружи глухой удар, срезонировавший в корпусе. – Если что-нибудь из нашего подвесного снаряжения бабахнет, нас вскроет как… – Лес, мы все читали руководство по эксплуатации, – сказал Спарроу. Он отвернулся, склонив голову. – Боже, мы, не имеющие права просить, молим о твоем милосердии. Ты сделаешь это… Что такое? – Он отвернул.

– Боже, не отворачивай от нас лица своего… – «Восточный» подводный корабль. Он повернул в другую сторону.

Спарроу поднял голову.

– Спасибо тебе, Господи. – Он поглядел на Боннета. – Я ввел Джо успокоительное. Иди к нему, посиди там.