Дракон Золотого Руна
Шрифт:
Эх… так и бы и остался на корабле, но надо успеть везде. Пивоварни, сыроварни, солильни, коптильни, пушечный цех и плавильня, да новую деревню надо проинспектировать, да на сегодня назначен приемный день, придется суд сеньора чинить. Сервы мириться между собой не хотят, требуют рассудить. Опять же, четырех браконьеров поймали в моем леске, прежде чем им правые руки отрубят, надо рассмотреть дело по существу. Суета однако, но мне нравится и уже не пугает перспектива завязнуть в бытовухе.
Проинспектировал склады с награбленным моими морскими разбойничками добром и приказал Веренвену:
— Тиль, строй команду в полной выкладке. Посмотрим, чем вы тут занимались.
— Как прикажете ваша милость…
Короткая суматоха и на верхней палубу выстроилась неровная двойная шеренга.
— Метр Пелегрини, вы сразу забирайте канониров и проверьте хорошенько. как они справляются. Если требуется, выйдем в море на стрельбы.
Прошелся вдоль строя и остановился возле здоровенного бородатого детины:
— Кто такой есть? Ответствуй.
— Шеф абордажной команды Юпп Зельвегер! — браво рявкнул бородач и преданно вперился мне в глаза.
Преданно — это хорошо. Придирчиво осмотрел детину… Опрятен, вид здоровый, примерно бодрый. Зубы хоть и чернющие, но все на месте. А что? Здоровые зубы, в первую очередь признак здоровья общефизического. Обмундирован в справную кирасу, под которой длинная кольчуга двойного плетения. На башке начищенная капеллина с наушниками*. Длинный фальшион* на поясе и круглый щит. На плече висит арбалет — кракинен*. Прямо скажу, смотрится браво и угрожающе.
— Сколько под твоим началом людей Юпп Зельвегер?
— Тридцать душ, из них чистых абордажников половина, остальные, матросы, по боевому расписанию приписанные к моей команде!
— Рассказывай как действуешь при абордаже…
И рассказал, а по требованию и показал, организовав абордаж гуккера пришвартованного рядом с шебекой.
Ну что же… по сути, учить их и учить, но пока сойдет. Дойдут руки — вымуштрую, тем более, я Тилю строго — настрого запретил разбойничать. Пока поостережемся, а дальше посмотрим.
В замок вернулся уже когда смеркалось и сразу отправился в главный зал чинить суд. Такими вещами пренебрегать нельзя, народишко всегда должен чувствовать над собой справедливо карающую длань сеньора. Да и накопилось делишек требующих личного вмешательства, феодальный строй однако, без разрешения сеньора, даже пукнуть боятся. Но сразу начать судилище не получилось, был перехвачен на полпути Матильдой.
Женушка категорично заявила:
— Ничего не хочу слышать ваша милость. Куда это годится: весь в пылюке, сапоги грязью замазаны… Герда, Кэтрин, Моника! Воду, полотенца сюда…
Радует такая забота. Пришлось подчиниться и пред народом я предстал умытым и образцово расфуфыренным.
— Ваша милость, вашего решения нижайше просят следующие людишки… — обер — дорпсхофт Янсен, отвесил глубокий поклон.
— Являй их по своему разумению…
С первыми тремя парами справился играючи. Дело несложное, молодые просили разрешение на свадьбу. Не жалко. А вот потом…
— Томас Беккер я, господин барон… — грузный толстяк сорвав полосатый колпак с лысой как биллиардный шар, головы бухнулся на колени. — Милости вашей прошу господин барон…
— Ответствуй.
— Давеча дал я соседу, Йохану Майеру значится, хряка своего для покрытия его свиньи. По договору он должен был мне отдать с приплода два поросенка. Значится свинья его понесла…
— Короче.
— Ваша милость, обманул меня Йохан, негодных поросят отдал…
— И что?
— Справедливости прошу, пусть он мне отдаст справных и еще одного в компенсацию за обман…
Очень интересно… А не приказать ли мне этой копании, включая и старосту, по полсотни плетей всыпать, дабы неповадно было господину голову морочить.
— Пусть ответит вторая сторона.
Выступил вперед длинный и худой бородатый мужичек и упав на колени взмолился:
— Йохан Майер я господин. Совершеннейшую напраслину возводит на меня Томас. Все согласно договора состоялось. Он, лжесвидетель клятый, сам из приплода выбирал лучших поросят…
— Так ли это Томас?
— Так ваша милость, но оный Йохан мне мешал, расхваливая явно негодных поросят, вот и ввел меня в обман.
Ага… толстяк явно лукавит. Изобразил на своем челе легкую задумчивость и отказал в иске. А дабы неповадно было хитрить, наложил штраф, вроде как за ложный вызов… ха…
И пошло — поехало. Оскорбление действием путем выдирания бороды, прелюбодейство с соседом, потрава землицы, межевые споры… Но рассудил всех, и вроде бы справедливо. Попутно обогатился тремя баранами, пятью гусями и неисчислимым количеством масла, сыров и прочего. Типа, за судебные издержки. А браконьеров таки приговорил к усечению… млять… клятые реалии…
После ужина завалился в спальню и сразу узрел на столике письменный прибор с бумагой.
— Зачем это Мати?
— Ой, милый… я это… писать учусь… — притворно смутилась женушка.
— Ну — ну… учись, но что бы ты знала, акт признания по всей форме уже составлен…
— Жан!
— Смотри мне! Писать она учится… Я всегда свои обещания выполняю. Куда… ко мне… пора пацанов делать…
13
Антверпен… Раскинулся по обоим берегам величественной реки Шельды. И ничуть не напоминает себя в двадцать первом веке. Обычный грязный и вонючий средневековый городок, правда уже достаточно большой. Гавани в Брюгге — его прямом конкуренте уже начали мелеть, поэтому Антверпен потихоньку начинает перенимать торговое лидерство во Фландрии, соответственно богатеть и расширятся. Честно говоря, посмотреть в Антверпене нечего, величественный собор Антверпенской Богоматери еще только строится, фресок великого Рубенса в нем естественно тоже нет — вроде как он еще даже не родился. Хотя могу и ошибаться. Разве что замок Стен может впечатлить, так я в нем уже был. Прошел уже тот период, когда я смотрел на окружающее меня средневековье глазами современного человека. А сейчас… сейчас, я бы с большим удовольствием, глянул бы на Эмпайр Стейтс Билдинг. Ан хрен, лет так через четыреста появится. Словом, надоело все, вторые сутки в гребаном Антверпене торчу. Даже на гулящих девок не тянет…
За спиной скрипнула дверь. Я обернулся…
— Ну что?
— Прибыл ваша милость, — горячо зашептал Луиджи.
— Да не один, монсьор, — поддержал его Пьетро. — Еще какие-то с ним людишки. Рожи скрывают под капюшонами, числом их шесть и одна девка, но она вроде как не при памяти была, когда ее из паланкина вытаскивали. Под руки оную поддерживали. А перед этим еще шестеро пожаловали, но они вроде все женского полу были.
— Молодцы. Идите мойтесь и переодевайтесь.
Это мои пажи вернулись с рекогносцировки, почитай, сутки торчали возле дома Рафы. Обрядились в тряпье, мордочки измазали в саже и вполне сошли за местных пацанов, коих в любом городе в избытке. Умницы, выполнили поручение без лишних понтов и разговоров. Хотя и понятно, братишки уже успели хлебануть лиха, ходить в лохмотьях совсем не в новинку.