Дракон Золотого Руна
Шрифт:
— … мы, божьей милостью инквизитор Игнатий Брумс, внимательно изучив материалы дела, возбужденного против вас, и видя, что вы путаетесь в своих ответах и что имеются достаточные доказательства вашей вины, желая услышать правду из ваших собственных уст и с тем, чтобы больше не уставали уши ваших судей, постановляем, заявляем и решаем применить к вам пытку… — Инквизитор обернулся к писцам. — Зафиксируйте сей момент метр Робер…
— Я невиновна… — истерически выкрикнула девушка. — Меня соблазнил Рафаэль Цимлер и понуждал совершать греховное и
— Всему свое время дочь моя… — инквизитор ласково убрал прядь волос с лобика девушки. — Приступайте…
Вопреки моим опасениям, злосчастную любовницу Рафы никто пытать не стал. Палач и его подручные, просто продемонстрировали ей орудия пытки и объяснили их назначение. Даже примерили на ножку пару приспособлений. Действовали очень аккуратно, говорили степенно, без малейшей толики злобы. Мля… гуманисты…
— Это первая степень применения пытки… — просветил меня кардинал. — Церковь заботится о людях и без нужды не причиняет боль и страдание. Даже наоборот, истинная цель наша: вернуть заблудшие души в лоно католической веры без принуждения, а токмо увещеваниями.
Далее начался допрос, но после первой же заминки в ответах на вопросы инквизитора к делу приступили палачи.
Описывать сие мерзкое зрелище не стоит. Я уже многое повидал за время своей средневековой эпопеи, успел зачерстветь душой и телом. Да и частичка настоящего бастарда во мне никуда не делась. Но… словом, я едва себя сдержал, что бы не нашинковать местную братию в капусту. Да, она оказалась замазанной в ереси по самое не хочу, да, она подтвердила, что в отношении меня творились воистину жуткие ритуалы, но черт побери, нельзя же… черт, лучше бы застрелили дурочку сразу. Да, дурочку, так как, даже мне было понятно что она довольно случайный человек в компании сатанистов.
— Вы довольны барон? — кардинал испытующе на меня посмотрел.
— Я… — я сделал вид что задумался. — Да, ваше преосвященство. Скажем так… не доволен, а удовлетворен. В некоторой степени, сами понимаете, исполнители покушения остались неизвестны.
— Это пока неизвестны, — спокойно ответил кардинал. — Дознание только началось, предстоит еще очень много работы. Вы все сами слышали, ересь раскинулась в городе подобно паутине. Очень много работы… кстати, вы знаете что отец Рафаэля Цимлера бежал?
— Да вы что? — изобразил я досаду. — Какая жалость…
— Да, бежал. Насколько нам стало известно он вместе с семьей направился в Левант на своем корабле.
— И что теперь?
— Пока сложно сказать. Показания на него уже есть, правда пока косвенные, но сами понимаете, слегка причастным к Сатане нельзя быть. Так же?
— Конечно, ваше преосвященство. Сорняки должны быть выкорчеваны с корнем. возможно даже с окружающими их полезными растениями ибо они могут быть зараженными — ответил я кардиналу в душе матеря себя последними словами. Вот же гадство какое… Приходится кривить душой, в жертву я себя пока приносить не собираюсь. Да и вообще не собираюсь.
— Очень уместная
Надо ли мне говорить о том, что после увиденного у меня пропал аппетит? Но понемногу отошел и воздал должное отличному вину и просто божественным фаршированным перепелам. Да, я бесчувственная скотина, но и пожрать люблю.
— Барон… — кардинал аккуратно промокнул салфеткой губы. — Так как вы относитесь к карьере на поприще служения господу?
— Положительно… — я ответил без промедления так как обдумал ответ на этот вопрос еще в темнице. — Но к сожалению она для меня сейчас невозможна.
— Почему же? — де Бургонь вопросительно изогнул бровь. — Что может помешать служению господу?
— Мое несовершенство ваше преосвященство. Я руководствуюсь одним правилом: лучше быть чем казаться. Я денно и нощно молю господа ниспослать мне смирение, но он пока глух к моим молитвам.
— Но вы не отрицаете такую возможность, — серьезно констатировал кардинал. — Что само по себе указывает на помыслы божьи в отношении вас.
— Помыслы господни неисповедимы ваше преосвященство. К тому же я связан вассальной клятвой с государем Бургундии.
— Я не настаиваю барон… — кардинал слегка задумался, как бы решая продолжать или нет. — К тому же… к тому же, я не имел ввиду постриг. Церкви может понадобиться именно ваша воинская доблесть… и конечно ваш ум. Поверьте, положение ваше от служения нам возвысится на порядок выше чем сейчас. А по поводу вассальной присяги… вернемся к этому разговору немного позже. Грядут очень большие перемены…
Мне очень хотелось услышать больше про грядущие перемены, но кардинал резко переменил тему. Говорили про что угодно: от соколиной охоты до рецептов приготовления коричневого пикантного бульона, но не о политике. Черт…
Когда я уже раскланивался неожиданно прозвучал слова:
— А вас Штирлиц, я попрошу остаться…
Да шучу я… шучу… Кардинал с улыбкой заявил:
— Да барон… я накладываю на вас епитимью. Вы знаете за что. Внесете на строительства собора турский ливр* и поставите в мою резиденцию пять бочек этой вашей чудесной селедки. Ну и… пожалуй все.
— Пять бочек ваше преосвященство… — я тоже с улыбкой поклонился. — И бочонок восхитительной паюсной икры. И воз семужьей тешки.
Кардинал молча взял со стола шкатулку и раскрыв продемонстрировал мне на первый взгляд простые деревянные четки:
— Барон, насколько я знаю, вам предстоит небольшое путешествие. Так вот, по предъявлению вот этих четок вам окажет помощь любая наша обитель. И да… пришлете своего поверенного… как там его… ну тот, что успел выкупить торговую компанию Цимлеров. Мой интендант обсудит с ним паевое участие и некоторые коммерческие проекты…