Дракон Золотого Руна
Шрифт:
— Не гоже капитан в эти дела лезть… — у угрозой прошипел Михель. — Наша мать церковь, не ошибается в своих определениях. И не нам вмешиваться в деяния ее.
— В самом деле… — поддакнул ему Зеллер. — Не стоит вмешиваться…
Остальные промолчали, но руки положенные на эфесы палашей явно свидетельствуют о намерениях.
— В сторону солдаты! — лязгнул голосом Якоб Бользен и стал со мной рядом. — Кому сказал! Иначе!..
Вот так значит… Якоб со мной с самого начала — в нем сомневаться не приходится. Кто еще? Клаус, Иост и казначей. Сука… считай один сержант, пажи
— Что это значит? — вкрадчиво поинтересовался я и сделал маленький шажок вперед выбирая позицию. — В чем дело ребята? Я так понял, вы решили мне… мне, своему командиру воспрепятствовать? Да я же ничего пока не собираюсь делать. Замуровали — значит так надо…
Еще шажок…
— Не своему командиру, а человеку собравшемуся попрать деяния церковные! — выспренно и фанатично ответил Михель. — Я устав зна…
Но не договорил… Клинок эспады перерубил ему голосовые связки вместе с кадыком. Одновременно дага, с легким хрустом проткнула глазницу Гвидо. 'Удар быка' — одновременный удар эспадой и дагой по разным направлениям. Мастер Понс из Перпиньяна может гордится мной, все сделано как по его учебнику…
Разворот, сближение, махи и одновременный дикий захлебывающий вой обоих спитцеров. Пикинеры даже не успели палаши из ножен вытащить. Первый шлепнулся на пол с перерубленными связками на ногах, а второй скрючившись, зажимает фонтан крови бьющий из паха…
М — да… В самом деле, черт знает что… Порой, я совершаю грандиозные ляпы. Рояли в кустах сверкают своими полированными боками. Думал, обвыкся уже. Пообтесался… Ан хрен! Ну как должны среагировать невежественные, средневековые и глубоко верующие персонажи, если на их же глазах, кто-то соберется исправлять правосудие, исполненное их матерью католической церковью? Думать надо барон. Думать, а потом делать. Тьфу… Таких солдат собственными руками изничтожил… Тем более, непонятно пока из-за кого. Но ничего уже не исправишь.
— Эка вы их капитан! — Якоб восхищенно развел руками. — Сколько раз видел вас в деле, а все равно впечатляюсь. Я уже рубиться собрался.
— Добить? — хором поинтересовались Клаус и Иост потянув из ножен мечи.
— Да… и Якоб… Сколько я их тогда нанял?
— Десяток… — почесал голову под саладом Бользен. — Здеся четверо. Троих срубили обозники вчера… Одного, самого крепкого из них, еще раньше ядром достало. Ну, да… осталось двое. Все, одна компания. Они и держались особняком. Давно на них обращал внимание… Я вас правильно понял капитан?
— Да. Сразу после того как поднимемся на поверхность… — я не стал объяснять причины приказа.
Якоб правильно все понимает. Оставшаяся парочка, может превратится в источник ненужных проблем. Да, я подозрительный урод. Да, я оскотинился по самое не хочу. Но живой. И собираюсь таковым оставаться как можно дольше. Формально я прав. Ослушание приказу, наказывается смертью однозначно. А в данном случае, просто действую на опережение.
Подошел к казначею:
— Займись казной. Тебе привычней будет. А мы тут
Некрепко схватившаяся кладка с одного удара посыпалась на каменный пол. Поднес факел к нише…
Так и есть… Скрюченное, тоненькое тельце в белом саване. Девушка… Совсем молоденькая. Почти ребенок. Живая?
Якоб поднес кинжал к губам девушки, а потом понурившись отрицательно покрутил головой:
— Не успели капитан. Уже отошла. Мы ее последние вздохи слышали.
— Но как?.. — я безуспешно пытался нащупать пульс у пленницы. — Не может быть…
— Может капитан… — Якоб осторожно оттер меня от тела. — Может… Дело такое… Забрал ее боженька к себе…
— Твою мать… — от безысходности выругался я. — Верните ее назад, что ли… Будет хоть какая-то могилка.
— Сделаем капитан. — Якоб принялся приводить в чувство так и валяющегося в беспамятстве Нидербоккера
— Ваша милость! Вам надо это видеть!.. — в зал ворвались вездесущие Иост и Клаус. — Там такое!.. Такое!..
— Что еще?.. — я проследовал за ними в еще один коридорчик и опять выругался. — Ад и преисподняя! Я все-таки нахрен спалю чертово аббатство!
Клетки… Похожие на пеналы железные клетки с высохшими человеческими костяками внутри. Да что же это такое?! Похоже, несчастных женщин заморили голодом. Зачем? Млять, изуверы!
— Господин капитан… — меня деликатно тронул за руку Хорст. — Здесь живых уже нет. Займемся насущным…
— Сам решу чем заниматься… Что там с казной?
— Два запечатанных бочонка с флоринами. Судя по печатям, там должно быть по пять тысяч в каждом. В сундуках утварь драгоценная, золотые оклады. Поднимем наверх, смогу точно сказать сколько и чего…
— Ну так поднимайте… — буркнул я. — Клаус, Иост помогите казначею… Якоб, дай вина…
Вот так… Право дело, лучше бы я в эти подземелья не совался. Да и хрен с ней, казной этой. Знаете… Я как будто извалялся в грязи. Прикоснулся к мерзости… гадости… Будь эти церковники прокляты! И самое дерьмовое… Они же творят подобное, искренне веруя. Млять!.. Настроение испортили на год вперед, суки…
— Капитан!!! Она все-таки живая! — вдруг заорал Бользен. — Ей богу живая!
— Твою же мать! Ну что тормозите? Бегом за обер — медикусом!..
Девушка опять стала проявлять едва заметные признаки жизни. Держись милая, держись…
Привели метра Бельведера. Толстяк глубокомысленно похмыкал и приказал своим подмастерьям тащить несчастную наверх. М — да… Бельведер явно не обладает талантами Самуила, но уже не дикий коновал. По крайней мере, руки моет перед осмотром. Почти всегда…
Выходит девчонку — награжу, а угробит… Угробит, так угробит. Все под богом ходим. Надо бы попросить почтенную Лилит присмотреть за несчастной. Вроде она с нами пришла… Да не ту Лилит, что богиня. Лилит — старая цыганка. С дочерью Евсенией, при обозе обретаются. Прибились и как-то прижились. По крайней мере, у народа отторжения не вызывают. Гонений на них вроде бы пока нет. Лилит с Евсенией лошадок врачуют понемногу, могут и понос при необходимости травками угомонить. А это по нынешним временам очень пользительно. Ладно… все что мог — я сделал. Теперь казна…