Дракон Золотого Руна
Шрифт:
Я снова глянул в подзорную трубу. Ага… метров триста им еще топать. Кто же вы такие? Где знамя, где значки?.. По коттам* ни хрена не понятно… Туман чертов! Хотя точно не наши. Как там говорили? Убивайте всех — господь сам разберется: кто свой, а кто чужой…
Черт… до чего же оптика хреновая. Или в глазах мутнеет? Да нет вроде… Ладно и без трубы все нормально видно.
Давай родные, давай…
Еще, еще…
Открываем ворота…
Залп!!!
Не понял?
Это что за нахрен?
— Что?!
— Клянусь г — господом Богом н — нашим и Святой Девой Богородицей!!! — заикаясь и стуча зубами взвопил ополченец. — Позавчера капитулировали, а мы значит, домой возвращались, сложив знамя и оружие… Все честь по чести господин. Милостливо отпущены с миром самим государем Карлом Бургундским с гарантиями неприкосновенности. Ополченцы мы… из города Сен — Дье… Не велите казнить…
— Твою же мать!!! — я отбросил от себя солдатика. — Что же вы идиоты?..
Не договорил и в ярости двинул кулаком в стену… Это косяк… Это серьезный косяк!!!
Все прошло как по нотам. Только голова колонны вступила на мост, ворота открылись и серпентины метра Пелегрини первым же залпом сделали из нее мелкий фарш. Второй и третий залп, затем аркебузы мосарабов и болты арбалетчиков завершили дело. Полная, млять, виктория. Треть колонны, как корова языком слизнула. Пережевала и выплюнула. Остальные завывая в ужасе ринулись куда попало, а их ловили кутюльеры и весело резали как баранов…
Млять, какой же я долбодятел! Хуже!
Знамя в чехле.
С коттдарме* гербы спороты.
Оружия почти нет.
Обоз полный раненых,
А я на это внимания не обратил… Сука… Полторы сотни невинных душ загубил. Не считая искалеченных… И барона Кольмара, вместе с сыновьями, свитой и бурмистром города Сен — Дье…
Песец… Да меня Карлуша повесить прикажет. И разбираться особенно не будет. А остальные дворяне, заплюют как первостатейного негодяя, нагло поправшего рыцарственность. Да со мной на одном поле никто гадить не сядет…
Вот это влетел… Что же делать? Что же так руки трусятся? Вроде вчера особо винцом не увлекались. По кубку привезенного Туком тяпнули и все…
— Логан…
— Да, ваша милость?
— Что делать?
— А что делать?
— Что нам, с этим делать!
— Да ничего… — шотландец недоуменно пожал плечищами. — Бывает. Попутали… Они попутали.
— Они?
— А кто еще? Ваша милость, а вы не заболели? Вид ваш мне не нравится…
— Да здоров я. Они или мы?
— Они конечно. Мы-то причем? Откуда мы знали, что война закончилась. Белого флага у них не было. Сами виноваты. Что-то вы и в самом деле бледный…
— Ну, да… — в разговор вступил Альмейда. — Флага не было. А положено при себе иметь в подобных случаях. Капитан, вы не ранены?
— Идите к черту.
— Ну, да. Что с пленными-то делать?
— Что? Отпустите. Пораненным и увечным помощь окажите. И барона… Ну… то что от него осталось, пусть тоже заберут…
— Сначала пусть своих захоронят, а я отпою скопом… — предложил Уильям.
— Делай как знаешь… — отмахнулся я от Тука и присел на тюк сена.
М — да… Что-то я мнительным стал… Белого флага действительно не было. Может я действительно приболел? Голова какая-то пустая и перед глазами все плывет… М — мать…
— Вот до чего ты себя довел Жанно… — в темноте возникло красивое женское лицо обрамленное черным монашеским клобуком.
— Пустое! — отрывисто бросил коренастый бородатый мужчина в родовой короне графов Арманьяк. — Я-то в его годы!..
— Бессовестный… — укоризненно сказала ослепительно красивая девушка с младенцем на руках. — Все вы Арманьяки такие…
— По краю, ходишь ты, по краю ходишь ты… Га — га — га… — видение Жанны де Фуа и отца с матерью, сменилось образом гогочущей атаманши из мультфильма 'Бременские музыканты', но с лицом руа франков Луи Всемирного Паука…
— Береги себя, береги себя, береги себя, себя, себя — я — я — я… — громыхнул речитативом и стал затухать чей-то голос.
— По делам е — е — его судим буде — е — ет… — еще кто-то затянул на манер церковного пения.
— Удар! У капитана удар… — от куда-то со стороны, как сквозь туман донесся густой бас обер — медикуса. — Я-то знаю. Ну ничего, вот сейчас кровь отворим…
— Я тебе сейчас сам ее отворю! — заорал я и наконец смог открыть глаза. — Что, мать вашу, я спрашиваю, случилось? Ох…
— Очнулся слава господу Богу нашему!
— Господь милостив!
— Слава Деве Марии!!!
— Да здравствует капитан!!!
Обступившие мою кровать соратники разом воздали славу господу и стали осенять себя крестными знамениями.
— Что за?!.. — я попытался встать и к своему ужасу понял что не могу.
— Тише ваша милость, тише… — лапищи Уильяма прижали меня к кровати. — Приболели вы малость. Может действительно кровь отворить? Хотите я сам…
— Руки убери… — я оттолкнул шотландца. — Вина дайте…
— О! Винишко, оно пользительное. Я сразу сказал, командир просто устал, — радостно воскликнул Бользен. — А вы заладили… Сами знаете, как он о службе печется. Все на ногах, да на ногах…
— Ага… — согласно кивнул Альмейда. — Бабы кого хошь доведут до истощения. Я вот помню из борделя неделю не вылезал, так едва ходил.
— А я говорю удар! — прикрикнул Бельведер. — Что вы можете знать про удары, неучи!
— Я счас тебя как двину ученая морда! — угрожающе протянул сержант спитцеров Курт Боулингер. — Ты кого вот сейчас неучем назвал скотина? Я писать умею…