Драконам слова не давали!
Шрифт:
Я смотрел на Марго как на инородное тело. Красивое, но чужое. Ничего в ней не было вульгарного или противного. В такие моменты остро осознаёшь: не моё. Вычеркнуто. Забыто. Нас ничего и не связывало. Только секс без обязательств. Да и не было никаких «нас». Кукла Марго отдельно, а я вообще с другой планеты. И у меня уже есть любимая инопланетянка, которой эта белокурая чувственная жрица в подмётки не годится.
Я не чувствовал к ней отвращения — лишь сожаление, что вообще наши пути однажды пересеклись. Да, я живой. И тело, что льнуло ко мне так жарко, не оставило равнодушным.
Её поцелуй застал врасплох. Подивился её наглости и раскрепощённости: не каждая женщина способна виснуть на мужчине, что стоит бревном и никак не реагирует, и не поощряет её действия. К тому же — вокруг толпа незнакомых людей. Эпатажная дива, которой всё по хрен.
Краем глаза замечаю движение. Ника. Как долго она там стояла и как много видела? От этой Марго у меня реально крыша поехала. К тому же я немного пьян.
— На этом всё, Марго, — решительно отодвигаю я знойную красотку. — Прости, что говорю об этом здесь и сейчас. Наверное, нужно было бы по-другому. Но так получилось. Больше не звони и не жди.
— Вот так ты, да? Бросаешь? — хлопает она ресницами, но злость уже впечатывается в её губы, искажает правильные черты лица. А я понимаю: она неспроста появилась именно здесь, в разгар Крыскиной свадьбы. Никак не могла Марго попасть в ресторан «совершенно случайно», на праздник за закрытыми дверями, куда вход — только по приглашениям.
— Разрываю деловые отношения без права восстановления, — меньше всего мне хочется сейчас разговаривать и выслушивать. Я слежу за фигуркой, что стремительно несётся к выходу. — Ника! — кричу, не заботясь, что все на меня глазеют. — Ника! Постой!
Но моя девочка не оборачивается. Я накосячил. Обидел её.
Она ускользает в последний момент. Мечусь и понимаю, что выхода почти нет. Не хочу ждать такси. Решаюсь на риск. Если меня остановят, вряд ли кому будет интересно, что у пьяного водителя вырвали сердце из груди.
Ника не открыла дверь. Послала меня. И я решил отступить. Ушёл. Бродил, как потерянный. Стрельнул у кого-то сигарету и сделал несколько затяжек. Противно и не помогло. Долго сидел в машине. На что рассчитывал — без понятия. Знал только одно: ни за что не уеду. Не смогу без неё.
Около двух часов ночи я решился. Прокрался на заветный пятый этаж. Вставил ключ в замок и поворачивал его так медленно, как только мог. Дверь, естественно, не поддалась. Кто бы сомневался. Но не так уж и тяжело было двигать мебель, особенно в моём отчаянном положении.
Просил только об одном: чтобы Ника не проснулась и не подняла шум. Хотя без разницы: я готов был вытерпеть что угодно, лишь бы попасть в квартиру и увидеть её.
Она сидела на полу, как сломанная кукла наследника Тутти: разметанные по плечам кудряшки, тонкие руки, накрытые широкой юбкой колени. На мгновение стало страшно. Я боялся подойти. Прикоснуться. Ощутить холод. А потом она вздохнула и пошевелилась — и кинулся к ней. Рухнул рядом, обнимая хрупкие плечи и покрывая поцелуями Никино лицо — куда попало, исступлённо. У меня дрожали руки. И, кажется, я ещё никогда не испытывал такого
— Что ты делаешь? — зашипела моя дорогая девочка и принялась отталкивать. Глупая. Куда ей со мной тягаться. — Отпусти!
— Не отпущу. И не уйду никуда. Зови полицию. Волшебника на голубом вертолёте. Папу Карло. Кого хочешь. Не двинусь с места. А кто попробует меня тронуть — буду драться до последнего патрона. Пока ты меня не выслушаешь, Ника.
Она продолжала брыкаться и сопротивляться. А я старался не сделать ей больно. Сдерживал, как мог. В какой-то момент удалось прижать её к стене собою. Мы тяжело дышали. Ника злилась. Сверкала глазами. Кусала губы.
— Я виноват, да. Прости меня…
— Ты ещё скажи, что это совершенно не то, что я подумала! — выплюнула она мне в лицо яростные слова. Меня будто ледяной водой окатило. Я догадался, кто говорил ей подобное.
— Я знаю, что ты подумала. И знаю, как это выглядело. И оправдываться не буду. Я человек. У меня есть прошлое. Вот Марго — часть этого прошлого. А ты — моё настоящее и будущее. Ника, услышь меня, пожалуйста, и прости. Большего я пока ничего не прошу.
Она замирает, напряжённая и далёкая. А затем обмякает. Становится безвольной. Молчит и не смотрит на меня. Осторожно приподнимаю её подбородок. Заставляю посмотреть в глаза.
— Она для меня ничего не значит. А ты… всё для меня. Больше мне никто не нужен. Я бы и не вспомнил о ней, не припрись она в ресторан. Ну, подумай, Ник, — прошу я почти отчаянно, сломленный её равнодушным молчанием, — Я же всё время с тобой. И днём, и ночью. Сто лет её не видел. И видеть не желаю.
— Зачем я тебе, Дим? — голос её звучит хрипло и надломлено, будто горло оцарапано тысячью горьких обид. — Может, мы заигрались? Ну, исполнили для родителей обязательную программу, потешили их. Погрели какие-то там надежды или денежные расчёты. Может, хватит?
— При чём тут родители? — пытаюсь понять ход её мыслей. Вот уж не думал, что она подобной чепухе верит.
— Ну, как причём? Тебя хотели женить на Тинке. А тут я. Наверное, это показалось забавным. Расстроить их планы и переиграть по-своему. Сочинить небылицу. Посмеяться. Пусть старики тешатся — это их проблемы, что они там напридумывали и во что поверили. Ты же понимаешь: нет нужды ни жениться, ни разыгрывать перед родителями спектакль.
Или тебе безразлично? Папа щёлкнул пальцами — и ты сделал, как он пожелал? Ведь первый раз ты точно так женился. Чтобы потом, наигравшись в семью, уйти в сторону.
Я отстраняюсь от Ники. Сажусь рядом, вытягивая ноги. Подпираю спиной стену. Убираю с глаз упавшие пряди. Тускло поблёскивают на руке часы. Я слышу эти секунды, что тикают и уходят, множатся в темноте, прижимаются друг к другу, превращаясь в минуты. Так растёт снежный ком, если катится с высоты вниз. Набирает обороты, наращивает массу, чтобы смести всё на своём пути.
— Это было похоже на игру, Ник? — спрашиваю и режусь о звуки собственного голоса. До кровавых ран внутри. Как хорошо, что их никто не видит. — Я настолько хороший актёр? Человек-робот, которому без разницы с кем и где?