Драконье лето
Шрифт:
— И мы можем выбирать?
— Ты можешь, — кивнул я.
Она замерла. Сняла ладони с моей груди:
— А ты?
— А я все решения принимаю сразу и навсегда, — медленно, не отрывая взгляда от потемневших глаз, ответил я. — В этом мы с Первым друг от друга не отличаемся.
Лин долго-долго смотрела на меня. И когда я уже погружался в сон, на грани слышимости прошептала:
— Значит, все хорошо.
ГЛАВА 2
Лин
Я проснулась в
С окрестных деревьев доносилось сонное чириканье. Пахло гречневой кашей.
Мэтр обернулся от догорающего костра.
— Завтрак всерьез собирается остыть, — заметил он. — Я, конечно, могу подогреть, но…
— Не надо, — я вскочила. — Я еще жить хочу. Квентин уже?..
Мэтр указал на пустую миску. В одном месте она была проколота, словно клыком, и я вздрогнула, глядя на расходящиеся по фарфору трещины.
— Боюсь, я не скоро смогу купить новую посуду. — Он улыбнулся без тени горечи. — Каша, впрочем, едва ли стала от этого хуже. Что до Квентина… — мэтр махнул рукой куда-то мне за спину. — Обернись.
Я последовала его совету и чуть не села на мокрую траву.
На опушке леса танцевали огромные, в мой рост, огненные буквы. Опадали, стирались, оставляя за собой серые струйки дыма, и вновь возникали, переплетались, составляли новый узор и повторяли его в другом месте. Невидимая рука жонглировала ими с такой скоростью, что рябило в глазах.
— Бумага необходима магу как воздух. Но воздух — та же бумага. — Мэтр протянул мне тарелку. — Скоро Квентин сможет прочитать послание. Не боишься?
— Чего?
— Ты следующая.
— Я… верю в Квентина, — Ложка предательски выпала из пальцев, и я закусила губу, поднимая ее. — Он справится.
— Так-то оно так, но если в последнюю секунду ты дернешься, никакое искусство не поможет. — Его лоб пересекла морщинка. — Будь осторожна, хорошо?
— Об этом стоило подумать Корлину, — мстительно произнесла я. — Если со мной что-нибудь случится, Квентину останется лишь винить своего прославленного предка.
— И эти мысли будут тебя греть, когда ты поедешь по холоду с перебитым позвоночником? — Мэтр приподнял бровь. — Ну-ну.
По траве прошуршали шаги. Я обернулась.
— Никаких «когда», — Квентин очень спокойно смотрел на меня. — И никаких «если». Завтракаем и выезжаем. Рист, у вас с собой есть шелк? Сойдет кожа или плотная ткань.
Мэтр поднял голову, и между двумя драконами что-то пробежало, будто по воздуху скользнул сердитый язычок пламени. Отчетливо и тихо прозвучали слова:
— И перестань ее пугать.
Я на всякий случай уткнулась в тарелку. Огненные лезвия, послание Корлина — это там, далеко. А хмурые драконы с утра пораньше — вон, рядом стоят.
— Найду. — Мэтр поднялся. — Экипаж
Квентин молча кивнул и направился к карете, разворачивая по дороге свитки.
Холодно! Только проглотив пару ложек горячей каши, я поняла, как замерзла, и немедленно натянула на себя оба пледа. Грубая ткань колола шею, но стало чуть уютнее.
— Воздух мы согрели, но земля холодная. — Мэтр провел пальцами по траве. — Жаль ее выжигать ради минутного тепла.
— Может, костер сделать поярче?
Он вздохнул.
— Отвернись.
Я еле успела шарахнуться от костра, как у самых ног взлетело пламя. Сразу стало теплее.
— Спасибо. — Я подвинулась к огню, налила себе молока. — Мне кажется, вы хотите мне что-то сказать.
Мэтр… Эрик Рист покачал головой.
— Спросить. И я не уверен, хочу ли.
— О Квентине?
— О Мареке.
Я, наверное, побледнела, потому что он мягко покачал головой. Дескать, да, предательница ты, Лин, и наверняка получишь свое, но бояться не надо, не надо…
— Так случилось, что маги и те, кто их коснулся, живут двойной жизнью. — Эрик Рист протянул руку над костром, и тот медленно начал уменьшаться. — Аркади и Марек были в свите Вельера, Эйлин помогла нам бежать. Анри — Верг, а не де Верг. Дален… о нем я не знаю ничего. Ты стала одной из них, так уж получилось. Отчасти — по моей вине. Так вот, Лин, ты рассказала нам все о Мареке. Но если огонь будет лизать пятки — ты расскажешь Мареку о нас?
Я поперхнулась.
— Мэтр, я честно…
— Да — или нет?
Он не повышал голоса, но я вдруг отчетливо увидела крылатую тень над деревьями. Вот-вот накроет лужайку…
— У меня есть очень веская причина, чтобы не раскрывать ваши тайны, — тихо ответила я. — Потому что они теперь и мои тоже.
— Тебе будет тяжело. Тебе уже непросто.
— Я знаю. Вера сумеет, — я посмотрела ему в глаза. — Когда мы вернем книгу, заключим мир, когда вы сможете при всех взять Эйлин за руку (пепел, что я говорю!) — я поеду к Мареку и буду сидеть у его ног, пока он меня не простит. А если ничего не получится, то и думать об этом незачем.
Уши горели. Я невольно опустила голову. Жаль, что тарелкой не закроешься, словно щитом, а под пледы не спрячешься, как в палатку: «Я в домике!» и все тут. Нянюшка в таких случаях, помню, просто переворачивала кулек из одеял и вытряхивала меня на свет.
Ох, получит Вельер за нянюшку… И в глаз, и по клыкам.
Мэтр все еще молчал. Я подняла взгляд, ожидая ответа.
Он вздрагивал на земле, зажимая здоровой рукой другое плечо. По белым губам текла кровь.
Я не помнила, как оказалась рядом. Через несколько секунд он приподнял голову. Еще через минуту с трудом поднялся.